Химия чувств. Тинктура доктора Джекила - Бет Фантаски

Я на автомате проводил какой-то очень простой опыт, когда ко мне подошла Джилл, лицо у нее было такое бледное и вытянутое, как будто она не спала всю ночь.

— Тристен, я согласна, — сказала она. Губы ее совсем побелели. — Я помогу тебе, если ты поможешь мне.

Хотя она соглашалась на мои условия, я крепко задумался о ее предложении, сожалея о том, что раскрыл ей столько своих секретов, хотя в то же время я переживал и о том, что ей придется взяться за дело, не зная их все. Возможно, она заслуживала, чтобы я рассказал ей правду — даже о том, что, как опасался, могло произойти в Лондоне, — но она так была уже слишком напугана.

— Ты уверена? — тихо спросил я. — Потому что нам придется работать тайно. И по моим правилам.

Даже сквозь очки я заметил во взгляде Джилл нерешительность.

— А почему тайно? — Она тоже уже перешла на шепот. — Разве нельзя сказать об этом хотя бы мистеру Мессершмидту?

— Я буду подопытным кроликом, — напомнил ей я. — Как я уже говорил, я буду пить препараты. Думаешь, Мессершмидт станет спокойно наблюдать за тем, как я глотаю бог знает что из мензурок? И самое главное — думаешь, он не поинтересуется, зачем мне все это нужно? Что мы ему скажем?

Джилл убрала волосы за ухо:

— Но…

— Мы будем участвовать в конкурсе, — добавил я. — Подадим заявку в самый последний момент, независимо от того, как разрешится моя проблема. Мы будем вести записи, составим презентацию и завоюем тебе тридцать штук баксов.

Наверное, с деньгами у них было совсем туго, потому что, когда я заговорил о них, она быстро перестала колебаться, набрала в легкие воздуха и протянула мне свою миниатюрную ручку:

— Хорошо. Как скажешь. Будем работать тайно.

Я пожал эту протянутую мне руку, ее попытка произвести впечатление зрелого и делового человека меня позабавила. Позабавила и как-то тронула.

— Договорились, — сказал я. — Начнем сегодня. Скажем, часов в девять?

Джилл согласно кивнула, хотя я видел, что она еще сомневается:

— Ладно. Мама, наверное, будет в это время на работе.

— Встретимся за школой у столовой, — сказал я, вспомнив, где иногда собираются курильщики. — Там есть металлическая дверь с навесным замком, через которую поставляют продукты на кухню. Попробуем войти там.

И без того бледные щеки Джилл совсем побелели, но она кивнула:

— Хорошо. Договорились.

Она пошла к своему столу, а я смотрел на ее болтающийся из стороны в сторону хвостик и думал о том, что она не просто умный, но и очень хороший человек. По-настоящему хороший, если решилась помочь мне после всего того, что я ей рассказал. Мне повезло, что она согласилась стать моим партнером.

А еще я не мог не заметить, что и Мессершмидт, и Дарси Грей, и Тодд Флик, и Бекка Райт изо всех сил старались сделать вид, будто не заметили, как мы с Джилл общались.

— Тристен, я, по-моему, все же не хочу этого делать, — прошептала я, коснувшись руки одноклассника, — вялая попытка остановить его и еще более вялая попытка убедиться самой, что на парковочной площадке за школой, где тьма кромешная, я не одна. Другой рукой я крепко сжимала ящик, который тайком вынесла из кабинета отца.

— Джилл, не нервничай, — сказал он. — Все нормально.

Тристен взламывал замок, а я украдкой бросила взгляд назад. Моего отца убили как раз на пустынной стоянке машин, а убийцу так и не поймали…

— Еще немного, — сказал Тристен, ковыряясь с отмычкой. — Почти открыл.

И прежде чем я смогла снова возразить, он поднялся во весь свой высокий рост, рванул на себя замок, и вот мы уже внутри.

Нет, не совсем мы, потому что я так и не сдвинулась с места.

Я стояла позади Тристена, точнее его темного силуэта, как вкопанная. Он придерживал дверь рукой, ожидая, когда я зайду в помещение, где оказалось еще темнее, чем снаружи.

Что будет, если мы войдем в пустую школу? Взломаем еще один замок и попадем в кабинет мистера Мессершмидта, полезем в его шкафы с химикалиями. Я окажусь за двумя закрытыми дверями. Точнее, мы окажемся.

Никто не знал, где я и с кем.

— Джилл, — позвал Тристен тихим низким голосом… В котором также слышалось и предупреждение. Я понимала, что он хотел сказать этим единственным словом. Ты обещала. Мы договорились. Но Тристен поведал мне и о своем кошмаре: То, что живет внутри меня, пытается убить девушку… Ему в кайф зарезать человека.

— Во сне я вижу не тебя, — мягко повторил Тристен, словно прочел мои мысли. — Джилл, клянусь, ты со мной в безопасности.

Но я не двинулась с места. В горле у меня пересохло.

— А кого… кто это, Тристен? Кто эта девушка?

— Никто, — прошептал он, все еще держа дверь. — Я с ней недолго встречался летом. Не ты. Заходи.

Он хотел меня подбодрить, но его признание… не была готова идти с ним. Летом…

— Нет, Тристен. — Я попятилась, крепко держа ящик. — Я не хочу.

Я развернулась и бросилась бежать домой, оставив его одного в темноте, без записей, в которых он видел свое спасение.

Пока я бежала домой, пошел дождь. Закрыв за собой дверь, я пошла прямо к себе в комнату. Точнее, прямо к зеркалу в полный рост. Я смотрела на свое лицо; волосы промокли насквозь, я дрожала и думала о Тристене, которого бросила у двери одного.

Тристен… с Беккой.

Она же говорила, что встречалась с ним летом, она знала, какие девушки «в его вкусе», и ей просто не терпелось рассказать мне что-то о нем.

Я рассматривала собственное отражение, представляя подружку рядом, — и сильно завидовала ей. Ее густым волосам, сверкающим белым зубам, пухлым губам, которые всегда были ярко-красными и блестели. Вполне вероятно, что Тристен целовал Бекку в губы или хотя бы желал этого — не случайно, как произошло между нами на кладбище, а всерьез. Потому что он хотел ее.

Я же по сравнению с ней выглядела серой молью. Мои каштановые волосы казались после дождя совсем безжизненными. Глаза — две грязно-зеленоватые лужицы. Губы бледные. К тому же я слишком худая. Почти такая же костлявая, как и мама. А зачем я купила эту уродливую блузку с белым воротничком? Она такая же безвкусная, как и ее хозяйка.

Я была совершенно уверена, что Тристену снилась Бекка. Да, это были страшные сны. Но в тот вечер я завидовала подружке даже из-за того, что она являлась ему в кошмарах. А я разве когда-нибудь кому-нибудь приснюсь, хоть в приятном сне, хоть в кошмаре?

Я услышала, как с черного входа вошла мама, она вернулась из больницы, я резко выключила свет, и мое отражение исчезло. Мне в это время положено уже быть в постели. Я сняла свою дурацкую блузку, натянула бесформенную майку и спортивные штаны, засунула ящик под кровать и забралась под одеяло, натянув его до подбородка.