Сердце на кону - Дженни Лукас

Ему становилось то жарко, то холодно. Они смотрели друг другу в глаза, обнаженные, но не прикасающиеся друг к другу, в спальне, залитой холодным лунным светом. Давно забытые эмоции заполняли его душу, эмоции, которые он не узнавал.

Бри тяжело вздохнула:

— Я любила тебя. Я любила честного добродушного человека, каким ты был. — Ее слезы блестели, как льдинки. — Честно говоря, я до сих пор его люблю.

Владимир растерялся. О чем это она?

— Но ты… Я ненавижу тебя теперешнего, — прошептала она. — Ненавижу всем сердцем.

Он потянулся к ней:

— Бри…

— Нет! — Она чуть не упала с кровати, пытаясь избежать его прикосновения. Подняв с пола халатик, Бри поспешила скрыть свою наготу. — Я не должна была позволять тебе дотрагиваться до меня.

Она выбежала из спальни.

На мгновение Владимир застыл. Затем быстро натянул джинсы и помчался следом. На первом этаже захлопнулась дверь, ведущая к бассейну. Он направился туда, миновал бассейн, ворота и по вырубленным в скале ступеням спустился к пляжу.

Где же она?

«Я любила честного добродушного человека, каким ты был, — эхом отдавалось в его голове. — Я ненавижу тебя теперешнего».

Закрыв глаза, Владимир вспомнил, как прожил десять лет в вечных попытках доказать себе самому, насколько жестоким и бессердечным он может быть. Половина людей считала его безжалостным, другая — аморальным. Владимир уверял себя, что судьба каждого могущественного человека — быть презираемым. Это только доказывает его успех. Он поднялся на вершину. Но не предполагал, что это будет так… бессмысленно.

Он безумно любил Бри. Та ночь, когда он сделал ей предложение, была самой счастливой в его жизни.

До того момента, как в дом ворвался Казимир и заявил, что Владимир глупец, что он угодил в ловушку мошенницы. Ссора разбудила младшую сестру Бри, поэтому, прогнав брата, Владимир вернулся в отель. Он проснулся оттого, что его телефон разрывался от звонков любопытных репортеров.

Он прижал ладонь ко лбу.

Десять лет женщина, которую он считал лгуньей и шлюхой, соглашалась на низкооплачиваемую работу, отчаянно пытаясь вести честную жизнь ради младшей сестры. В то время как он…

Он забыл, что такое милосердие, чтобы никогда больше не оставаться в дураках.

Владимир заметил, как вдалеке мелькнула тень.

Он поспешил туда и наконец увидел Бри.

Ее темный силуэт был окутан серебристым сиянием, она стояла в волнах, словно Венера.

Брианна…

Стоя в одиночестве на берегу, залитом лунным светом, Бри мечтала оказаться далеко-далеко от Гавайев. Где угодно, только не здесь.

Как она могла подарить Владимиру свою девственность? Как она позволила ему целовать ее, ласкать, заставить содрогаться от наслаждения? Как?

Он применял силу. Ему это не требовалось. Хватило одного поцелуя, и она начала таять в его объятиях. Она любила Владимира. И ненавидела.

Когда он заявил, что больше никто не посмеет угрожать ей и Джози, Бри испытала облегчение. Даже благодарность. Но затем он начал рассказывать, как переломает их обидчикам кости.

Бри не питала любви к людям, которые на протяжении десяти лет усложняли их жизнь. Но она с радостью вернула бы им деньги, все до последнего пенни, если бы могла. Понимание того, что Владимир, принц, в которого она влюбилась в восемнадцать лет, превратился в… монстра, было невыносимым.

Она думала, что любимый предал ее. Однако все оказалось гораздо хуже. Очаровательный добрый мужчина был для нее безвозвратно потерян.

Бри не замечала, что по щекам текут слезы. Даже прохладные воды океана не были способны успокоить ее.

— Брианна.

Она услышала низкий глубокий голос за своей спиной. К ней вдоль кромки воды шел Владимир.

— Ты последовал за мной? — прошептала Бри.

— Я не мог тебя отпустить. — Он шел, не отводя от нее глаз.

— Ты опять хочешь причинить мне боль?

Его глаза горели, голос был хриплым.

— Я не хочу причинять тебе боль. Не сейчас и больше никогда.

— Тогда чего ты добиваешься? — Пятясь в океан, она выставила вперед руку. — Не подходи…

Но Владимир не останавливался, он шел вперед до тех пор, пока вода не коснулась его плоского сексуального пресса.

Посмотрев на себя, Бри осознала, что халатик намок и прилип к телу. Даже в слабом лунном свете сквозь прозрачный шелк можно было различить цвет ее сосков. Они стояли близко, по пояс в воде, глядя друг на друга.

— Я не буду твоей собственностью, Владимир, — прошептала Бри. — Я не буду твоей рабыней.

— Такая женщина, как ты, — сказал он, — вообще не может быть в подчинении у мужчины.

Волна толкнула Бри в спину, и ладонь, которую она выставила, чтобы защититься, легла на его обнаженную грудь. Бри подняла на него глаза, ее сердце безумно билось.

— Но ты моя. — Его темные глаза блестели, когда он обхватил ее запястья и притянул женщину к себе. Запустив руку ей в волосы, Владимир откинул голову Бри назад, чтобы ее губы оказались ближе. — Ты всегда была моей.

— Я не…

— Твое тело тому доказательство. Ты принадлежишь мне, Брианна. Признай это.

Она замотала головой:

— Я презираю тебя.

— Может, я заслужил твою ненависть. Но ты все равно принадлежишь мне. И я собираюсь овладеть тобой.

Владимир припал к ее губам. Его поцелуй был обжигающе страстным. Но Бри ощутила, как что-то изменилось. Губы Владимира были ищущими, даже нежными. Его поцелуи были полны тоски, душевной боли и незащищенности.

Это был тот поцелуй, который она не могла забыть десять лет. Именно так он целовал ее когда-то.

Из ее горла вырвался сдавленный плач. Обвив плечи Владимира, она поцеловала его в ответ. Океанские волны пытались, но не могли их разделить.

Не сказав ни слова, он взял Бри на руки, прижав к своей обнаженной груди. Он нес ее к поместью, а она закрыла глаза и прильнула к нему.

«Ты моя. Ты всегда была моей».

И это была правда. Несмотря ни на что, Бри принадлежала ему. И так будет вечно.

Владимир вошел в спальню и бережно опустил ее на пол около кровати.

Они оба молчали. Почти не дыша, он прикоснулся к тонкой талии Бри, развязал шелковый пояс ее халатика, стянул его и бросил на пол.

Теперь Бри стояла перед ним обнаженная и прекрасная, ее большие глаза сияли. Владимир задрожал, его наполнило пугающее по силе желание. Он лишил ее девственности. Повернуть время вспять невозможно.