Чечен - Иван Алексеев

Гизи много раз приезжал к племянникам. Его встречали как дорогого гостя.

Служба тоже шла хорошо. За один год он стал одним из лучших и чеченом его стали называть по заслугам. Гизи чуял опасность задолго до того, как она становилась смертельной. Две последних операции по нейтрализации шайтанов прошли без жертв только благодаря ему. Даже Ваха высоко оценил его решительность и точность и тоже назвал чеченом, как когда-то давно в ауле. Гизи очень гордился похвалой брата. Для него она была как похвала отца.

Все же Ваха не хотел, чтобы Гизи оставался простым милиционером и отправлял его учиться. Он говорил, что Гизи должен добиться в жизни большого уважения, соответствующего их роду. Мама Гизи тоже хотела, чтобы он учился. Гизи решил их послушаться.

Потом он жалел о своем решении. Он твердо знал, что если бы был с Вахой, то смог бы его защитить.

Ваху убили через год после того, как Гизи уехал в Ростов.

Похороны Вахи прошли для Гизи, как во сне. Он запомнил только почерневшее мамино лицо, ребятишек Вахи, его жену без чувств, и плач денаны, которая пережила и сына, и внука.

Ваху убил Дорошенко. Так Гизи сказали друзья. Он говорил со всеми, кто мог что-то слышать и знать, но добился немногого.

Перед смертью Ваха участвовал в блокировании путей из Грузии. Друзья удивлялись, сколько он уделял этому времени. У Вахи была целая сеть знакомых пастухов с обеих сторон гор, и он часто ходил в горы Грузии на специальные операции, часто в одиночку или с небольшим прикрытием на расстоянии. Никто не мог сказать, что Ваха делал за хребтом. Главным было то, что он надежно закрыл свой участок гор. Если ему надо для этого продолжать туда бегать, пусть бегает.

Гизи догадывался, кого искал брат в Грузии. Он только не мог понять, почему Дорошенко убил Вахи, и как это ему удалось.

Про Дорошенко он снова услышал от старшего брата за полгода до его смерти. Ваха не боялся Дорошенко. Они договорились встретиться один на один. С Вахой было два бойца, которых он, опасаясь осторожного хохла, оставил слишком далеко, чтобы они могли его прикрыть огнем.

Гизи прочел рапорт бойцов, наблюдавших за встречей в бинокль.

Ваха разговаривал с Дорошенко почти 15-ть минут. Они сидели рядом на корточках и разговаривали как старые друзья. Два раза Дорошенко вставал, хотел уйти или делал вид, что уходит, и снова садился рядом. В третий раз он встал и быстро ушел, а Ваха упал.

Из бумаг, которые прочитал Гизи, – рапорта бойцов и заключения медэксперта, – он не понял, как Ваху убили. До самого момента падения Ваха сидел к Дорошенко лицом, как он мог позволить хохлу убить себя? А еще было сомнение в дистанции выстрела. Эксперт приписал, что выстрел мог быть сделан не с близкого расстояния.

Если бы Дорошенко прикрывал снайпер, Гизи бы все понял. Но бойцы клялись, что и в бинокль никого не заметили, и потом облазили все в районе встречи. Следственная группа, работавшая в том месте, тоже ничего не нашла.

Как ни крути, получалось, что брата убил Дорошенко. Но в таком случае Ваха недооценил в нем воина.

Ваха говорил, что Дорошенко стал шакалом. Кто-то дал хохлу денег, он вложил деньги в их войну, разбогател на их войне и продолжает делать деньги на горцах. Это ему Ваха закрыл путь через горы.

Брат говорил, что Дорошенко много раз предлагал встретиться и передавал через посыльных слова о дружбе и большом уважении.

Брат не хотел его видеть. Он его понял, как человека, и презирал.

Он говорил, что Дорошенко делает своему народу хуже, чем сделали ваххабитские шайтаны чеченам. Он говорил, что Дорошенко жадный и продаст все и всех за деньги, а оправдывается борьбой за свободу. Он говорил, что у всех хохлов, которых видел, то же помешательство против русских и за свою свободу, которое было у чеченцев до первой войны. Но из-за того, что их народ больше чеченского и не такой верующий, понять то, что поняли чеченцы: как лучше жить и что надо для этого делать, – украинцам будет намного труднее. Особенно если их оседлают такие Дорошенки, которые убивают, думая, что за ними всегда будет стоять сила.

Что сделает Дорошенко, если останется с русскими один на один? Подожмет хвост и уползет в нору, как шакал. И что тогда делать людям, которые ему поверили и за ним пошли?..

После смерти брата жизнь для Гизи потеряла много красок. Если бы еще из Грузии не пропал Дорошенко. Но хохол исчез. Говорили, что его нет и на Украине.

Гизи стали нужны деньги, чтобы жить. Друзья брата звали Гизи работать домой, а учебу заканчивать заочно, в отстраивающемся Грозном. Мама тоже звала домой. Она показывала Гизи девушку, которую ему присмотрела. Девушка была из хорошей фамилии и должна была родить Гизи хороших детей.

Гизи было все равно. Одно желание сжигало его – убить Дорошенко. В остальном он соглашался почти со всеми. В последний момент его уговорила закончить в Ростове четвертый курс, а потом перебираться домой, женщина, у которой он жил. Это была разведенная, чистая женщина, которая его полюбила. Он с ней только недавно сошелся и жалел ее. К тому же друг Вахи сказал, что нужно время для подготовки хорошего места работы. А другой друг брата обещал подключить службу безопасности, чтобы узнать, где прячется Дорошенко.

Многие друзья Вахи стали большими людьми. Они сделали Гизи документы сотрудника охраны и разрешение на нарезное оружие, чтобы он мог серьезно работать. В Ростове Гизи подружился с русскими парнями, которые охраняли частный заказник, – «держали», как они ему сказали. Парни были спортсменами, здоровыми от природы, но не здоровее Гизи. Они «качались» на тренажерах в зале и очень удивлялись, как не занимавшийся специально спортом чечен мог выжимать тяжелую штангу. Они говорили, что не каждый профессиональный борец выжмет штангу больше 150-ти килограмм, что делал Гизи через месяц тренировок.

«Качаться» в зале, объезжать с русскими друзьями заказник, любить добрую русскую женщину, умеющую вкусно готовить, периодически наведываться к маме, денане и племянникам – все это отвлекало Гизи от чувства мести, хотя оно продолжало давить и додавливало его.

Учиться же ему стало неинтересно. Было глупо терять время на учебу, которая не давала полезных знаний, если можно было за деньги найти людей, которые сделают нужные задания, и договориться с преподавателями о сдаче практических работ, зачетов и экзаменов.

В день его рождения «качки» торжественно выстроились перед Гизи в зале.

– Держи, чечен! – они подарили ему сумку с советским «калашом». На автомате был выбит 1973-го год, – он был ровесник Вахи, – и нарисована красная армейская звезда. Подарок тронул Гизи до слез – он обнялся с каждым, как с другом.

Автомат ему переделали под одиночную стрельбу, сделали глушитель и нарезали под него резьбу на стволе. Это было серьезное оружие, не чета модным короткостволам, с которыми воевать только в подъездах. Со ста метров из него Гизи выбивал не меньше «девятки».

Автомат теперь всегда был в багажнике Гизи. Три раза из-за него пришлось драться на трассе, пока его не запомнили. «Гаишники», которые к нему привязывались, были второсортными русскими. Брат говорил Гизи, что когда русских второго сорта станет больше, чем первого, новое поколение молодежи опять решит жить без русских.