Дикий Талант - Виталий Обедин

Я почти добрался до станции, когда услышал сигнальный вой. Голем прибыл. Мы оказались на перроне одновременно — я и огромная тень каменного исполина, тянущего за собой вагоны. Интересно, как далеко было бы слышно его монотонную и гулкую поступь, не приглушай эти звуки специальное заклинание?

Смотреть на грозно надвигающееся чудовище, которое способно разнести в щепки небольшой дом и не заметить этого, — удовольствие для людей с крепкими нервами. Големы вообще создания довольно жуткие. Страшная, тупая, обезличенная сила. Стихия. Голема невозможно остановить, заставить отказаться от задачи, вложенной в каменную голову магом-создателем. Он будет шагать по Тропе день за днем, ночь за ночью, пока не сотрутся ноги. Или пока не перестанет действовать заклинание Малиганов, без которого этот гигант — лишь нагромождение булыжников.

Говорят, варкалапы — скальные великаны, обитающие на севере, — еще более страшные создания, поскольку, в отличие от големов, живут сами по себе и даже обладают зачатками разума. Некоторых из них горцы ухитряются использовать для охраны перевалов и расчистки горных троп, по которым следуют торговые караваны. Какую плату берут за свои услуги каменные чудовища, не нуждающиеся ни в пище, ни в воде, ни в золоте, ни в плотских удовольствиях, Никто не знает. Горцы хранят эту тайну…

Станция в прямом смысле слова кишела людьми. Бегали-волновались «мокроглазые», они же «моргуны» — обслуга поезда. Трудно сохранить глаза здоровыми, если целый день пялишься на Свинцовую тропу. А смотреть надо, потому что стоит пропустить выбоину на пути голема, и поезд полетит под откос. Вот «мокроглазые» и смотрят — часами — на сияющую, днем добела раскаленную полосу, убегающую за горизонт. Через некоторое время глаза начинают краснеть, непрестанно слезиться, выделять гной. Адская ра бота. Если не тратить деньги на помощь целителей, долго на ней не продержаться. Надвигающаяся слепота, головные боли, доводящие до припадков… Брр! Уж лучше в деревне просо выращивать! В последнее время владельцы поездов начали снабжать своих работников кожаными шлемами с забралами из затемненного стекла, но долго носить их ни один человек не сможет. Особенно летом, в жару, когда солнце печет так, что воздух над Тропой пляшет и плавится, словно жидкое стекло.

Одни пассажиры неторопливо прогуливались по перрону, ожидая отправления, другие шумели и толкались на стихийно возникшем рынке. Так всегда: простолюдины, набившиеся в дешевые вагоны, везут с собой узелки и мешки с нехитрым товаром, который (чаще всего безуспешно) пытаются сбыть на каждой встречной станции. Была бы воля, предприимчивые крестьяне цепляли бы к поездам телеги с мешками проса, горшками и поросятами. А что? По их разумению, «топтуну» тяжелее не будет. Сдюжит! Другое дело, что любая телега разобьется на десятом шаге голема.

Поезд — это не просто повозка на колесах, это плод совместной работы механиков, алхимиков и колдунов. Запустить поезд по Свинцовой тропе стоит ничуть не дешевле, чем спустить корабль на воду. И, кроме того, если бы кто-то узнал секреты клана Малиганов — единственных, кому ведомы все тонкости запуска, едва ли он прожил бы достаточно долго, чтобы получить с этого выгоду. Малиганы, колдуны- Выродки, проклятые и благословенные, как и город, в котором они обитают, ревниво хранят свои тайны.

До того как были открыты порталы гильдии Перевозчиков, Свинцовыми тропами пользовались исключительно военные. Свинчатку использовали для быстрых поставок оружия, снаряжения, припасов и перемещения войск. Послевоенное значение Троп резко снизилось. Теперь главное — коммерческие грузы и пассажиры. Путешествовать на поезде — быстро, безопасно и удобно. Уж лучше, чем трястись в карете или на крестьянской подводе!

Стражников на станции хватало. Синие камзолы мелькали то здесь, то там. Но пока было тихо. Никто не бегал в поисках татуированного варвара, не заглядывал в лицо, выискивая на щеках следы черной паутины.

Я втянул воздух сквозь зубы и помотал головой. Стянутая кольцами на шею, под ворот рубашки, татуировка душила, точно гаррота, а боль в сведенных напряжением мышцах заставляла мечтать о топоре и эшафоте. Но сейчас лучше разгуливать так, не привлекая нездорового внимания.

Стражники шествовали важно, как благородные. Всем своим видом они показывали, что не их это дело — следить за тем, чтобы с поездом ничего не случилось. Вообще-то дел у стражи на станции немного: присмотреть за тем, чтобы за время стоянки в Китаре здесь не обокрали или — не дай бог! — не прирезали какого-нибудь пассажира местные удальцы. Мало ли кто может в поезде ехать! Окажется кто-нибудь, ну шибко важный, подпалят тогда префекту задницу, и полетят в Китаре головы направо и налево.

Сейчас много народу инкогнито в Наол едет.

С тех пор как буйные бароны, именующие себя Мятежными князьями Фронтира, вновь заговорили о своей «независимости», Наол, этот небольшой торговый город, превратился в кипящий котел. Война, даже маленькая, — это деньги, взлеты и падения, возможность свести счеты с давними конкурентами и личными врагами. Одним словом, умные люди своей выгоды не упустят.

И один только я стремлюсь туда, никакой личной корысти не преследуя!

На станцию я пришел, конечно, не случайно. Поезд — лучший способ добраться до Наола в отведенные Мастером три дня. Можно, конечно, двигаться своим ходом, украв или купив пару лошадей. Днем это будет даже быстрее, чем на поезде, но одни разъезды, патрули, проверки чего стоят! И лошадям требуется отдых. Добираться в конечном итоге все равно придется дольше.

Пробравшись сквозь толпу пассажиров и зевак, я двинулся к вагонам, выбирая подходящий момент.

— Смотри, куда прешь, образина! — прикрикнул мрачного вида тип в берете, сдвинутом на ухо.

Несмотря на лютецианский покрой камзола, рожа у типа была на редкость смуглая для республиканца, а выговор — явно эребский. Не иначе полукровка. Пресловутую рожу обрамляла короткая разбойничья борода, агрессивно щетинившаяся в мою сторону. Судя по повадке и круглым, покрытым шрамами кулакам, молодец был удал в драке и не упускал даже самых незначительных поводов, чтобы ее затеять. Увы, мне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание, поэтому я пробормотал что-то извиняющимся тоном и отошел в сторону. Борода дернулась было следом, но ее обладателя повелительным жестом остановил другой человек.

Он заслуживал внимания еще больше, чем эребец. Высокий крепкий мужчина, судя по небрежно-уверенным манерам и породистым чертам лица, дворянин. Одежда его не отличалась особой роскошью, шляпа была украшена серебряной пряжкой без герба и щегольским белым пером. Шпага с простым, изрядно потертым (не часто скучает без дела!) эфесом и пистолет за поясом дополняли картину.

Я почувствовал себя пауком, чью сеть с лёта прорвал шмель. Не знаю почему, но так бывает: люди, абсолютно незнакомые друг с другом, вдруг, сталкиваясь, ощущают некую связь, ничем не объяснимую. Это как предвидение. Они смотрят друг на друга и в одно мгновение понимают: незнакомец, с которым, быть может, не довелось и словом перемолвиться, еще обязательно появится на твоем жизненном пути. И обойти его будет сложно. Придется либо делить с ним последний кусок, либо кромсать друг друга шпагами.