Пламенеющий воздух - Борис Евсеев

Здесь на Колиных ресницах затрепыхалась слеза, и он опять, как большеглазый, но не такой уж ловкий кузнечик, куда-то упрыгал. Наверное, в туалет: умываться, оправляться.

Я поплелся к Леле. Ее комната располагалась в конце коридора у лестницы. Я надеялся возобновить вчерашние двусмысленные разговоры и после них предложить Леле сходить еще раз в кино, а может, и в ресторан. Не все ведь одни «Справки» по вечерам размалевывать!

Однако на Лелином месте сидела другая девушка. Моложе и прекрасней. Девушка была белокурой, коротко стриженной, со слабеньким румянцем на скулах и неправдоподобно яркими, пылающими темным огнем глазами. Нос ее был так мал, что на лице почти не выделялся. Но это полу-отсутствие девушку ничуть не портило. Даже прибавляло ей притягательности.

Оглядев меня с головы до пят, девушка вдруг сказала:

— Дайте мне денег в долг.

Я вынул из кармана и молча протянул ей пятьсот рублей.

— Этого мало, — заявила девушка, — дайте еще. Но если, конечно, у вас больше нету… Как-нибудь обойдусь и пятью сотнями.

Сдержанно поклонившись, я вынул и положил на стол вдобавок к пятистам еще тысячу.

Тут девушка вскочила на ноги, оббежала стол и сунула эти полторы тысячи в нагрудный карман моего пиджака.

— А вы, оказывается, ничего. А говорили — жадный старик! И не скелет вовсе… Я вас испытывала. Тут про вас уже наговорили всякого.

— Врете, наверно. Меня здесь толком никто не знает.

— Это как сказать. Планы-то с вами большие связывают. Правда, мне про эти планы особо не сообщают. А звать меня Женчик. Так с первого дня здесь прозвали… Зарплату мы здесь, — вдруг прерывисто вздохнув, добавила девушка, — чепуховую получаем. Правда, выдают все-таки. Но это потому, что Дроссель наш Путина как огня боится. Он думает, Путин возвратился, чтобы всех сажать. А кое-кого и кастрировать. Но дело, конечно, не в зарплате. Нам на главный эксперимент, на замеры в стратосфере и в космосе — денег не хватает! Ну, опять я про деньги… Поехали — за Волгу. На пароме! Там сейчас хорошо, свежо…

— А Леля? — я постарался придать голосу оттенок равнодушия.

— Леля давно там. У нее ранняя, очень ранняя работа. Росу она собирает. Соберет и в лабораторию… Хватайте портфель — и за мной!

* * *

По узкой лестнице со стороны реки Вицула, Струп и Пикаш поднимались в город.

Шли, кряхтя и поругиваясь. Вицула — в пижаме. Двое других — в трико, в майках и поверх них в расстегнутых черных ветровках. За шею Струпа зацепился и широко болтался из стороны в сторону шелковый зеленый шарф. Волжского холодка поднимающиеся не чувствовали.

— Че, как вчера?

— Не, не выйдет. Уже знают. Как пить дать — все попрятали.

— Поищем — нароем!

— Фиг ты чего просто так, Струп, нароешь.

— Дык мы Вицулу нашего ученого на базар за дурью отправим.

— Мне дури привозной не надо! Нашей, романовской отравы хочу…

— Дык скоро поднесут тебе, Пикаш, понюшку… Успевай только ноздри раздувать!

Выглянуло солнце. Мы с Женчиком стояли за деревьями, у верхнего конца деревянной лестницы, и все хорошо видели и слышали. А поднимающиеся — те нас не видели.

— Это эфирозависимые! — Женчик отступила за дерево, — они меня знают. И если поймают… Бежим дворами!

Мы кинулись наутек. Я на ходу оглянулся.

«Эфиозависимые» ловить нас и не думали.

Сперва я молча, на бегу, негодовал. Однако скакать по обрывистым задворкам то вверх, то вниз становилось все тяжелей. Я свистел и хрипел легкими и наконец, не выдержав, крикнул далеко опередившей меня спутнице:

— Женчик! Мы им по барабану! Да они на нас-с…

Тут я закашлялся. Женчик остановилась.

— Это они делают вид, что по барабану. А сами только и думают… Вы туда, туда гляньте!

Женчик подбежала ко мне и подтолкнула уже к другой лестнице, тоже уступами сбегавшей к Волге.

Чуть в стороне и внизу увидал я мужчину и женщину.

Было далековато, но можно было заметить: женщина, как и вчерашний мальчик-овчар, прогуливалась в калошах на босу ногу. А вот стоявший рядом с ней гривистый (причем грива — ярко-рыжая) мужик, тот был одет как на праздник: распахнутый, но ничуть не мятый синий плащ, в руках шляпа, и вдобавок брюки в полоску…

Женщина и мужчина, ломая шеи, кого-то вверху высматривали. Потом мужчина уронил шляпу, за ней нагнулся, и задирать голову вверх перестал.

— Это им эфирозависимые про нас разболтали. Баба тоже хочет эфиром разжиться… Мы тут эфир концентрированный для парфюмерных нужд выпускать наладились. Селимчик придумал! Небольшое побочное производство… Но выжить позволяет. А и крепкий же!.. Нюхнешь и готово: поплыл на всех парусах. В духи отечественные этот эфир добавлять станем. Лучше французских будут! Только вот мужик этот рыжий… Дайте-ка гляну внимательней… Нет, не знаю, новый какой-то…

Гривистого мужика, к своему удивлению, узнал я.

Неделю назад он ехал со мной из Москвы в ярославском поезде-экспрессе. Как раз по гриве, по характерно выгнутой спине и мерному верблюжьему переступу ног я его и узнал. Только тогда удобно устроился в сорокаместном вагоне, как он, клоня голову и на ходу по-верблюжьи покачиваясь, вошел, сел и лицо газеткой прикрыл. Так всю дорогу мордой в газете и просидел!

Тут Женчик толкнула меня локотком, мигнула, вынула из сумочки и показала по очереди два стальных миниатюрных баллончика безо всякой маркировки. Было, однако, хорошо видно: баллончики прямо с конвейера.

— Вот они, родимые. Запахи сегодня дегустировать будем… А по тем троим и по этой бабе давно наркология плачет! Вот только этот, с гривой… Какой-то он подозрительный. Грива, что ли, слишком роскошная…

— Черт с ней, с гривой! Решили поймать — так поймают. И баллончики отберут. Поэтому предлагаю…

— Сегодня — точно не поймают. У нас внизу, в слободке — моторка. На ней доберемся. А на завтра мы для эфирозависимых сюрприз приготовили. Капкан называется!.. Мне ведь баллончики только на три дня выдали. Потом снова на завод их, на испытания…

— Плохо, моста через Волгу нет. А то б…

— Мост будет! — Женчик как-то слишком восторженно рассмеялась.

Она рассмеялась, а я призадумался. В голову влезла неприятная мыслишка: что, если и спутница моя — эфирозависимая?

— …ладно, бежим скорей! — толкала и толкала в спину коротко стриженная девушка.

— Дайте еще постоять. Отдышусь хоть… А эти эфирозависимые — они кто?

— Трое раньше у нас на метеостанции работали. Пили, конечно, и нюхали… А баба… Ее эфирный вихрь краем задел. Весной это было. Чуть погодя мужиков уволили, а баба сама в отделение неврологии запросилась. Психушки-то у нас в городе нет. Коля ей и помог. Коля наш только с виду мальчик-кузнечик. А так — сильнее Коли зверя нет!