Кукольник из Кракова - Рэйчел Ромеро

Лаканика еще миг сидела на скамейке, а потом ветер подхватил ее и унес за собой. Ее бледная фигура скоро совсем потеряла очертания, только вдали еще сияли огненно-рыжие волосы. Казалось, все, что осталось от нее, – это предупреждение о волшебстве немцев.

Каролина вспомнила о немецких солдатах, что смеялись на Главной площади, и ее сердце стало горячим, как будто его подержали над огнем. Немцы разрушили дом Лаканики и убили жар-птицу – они могут погубить и Трэмелов.

И Каролина решила: сколько бы волшебства ни было у волшебника, что придет с немцами, и как бы оно ни могло помочь освободить ее страну, она не будет иметь дела с захватчиками. Уж слишком они похожи на крыс.

Рена побежала навстречу отцу. Каролина заметила, что Кукольник отстал и, слегка прихрамывая, идет следом за Джозефом. Казалось, за эти пятнадцать минут он постарел на несколько лет, и было бы жестоко добавлять еще тревог к тем, которые так ясно были видны в его глазах и уголках рта. И потом, Лаканика не сказала, что видела этого волшебника, – она только думает, что такой человек, возможно, уже прибыл в Польшу. Что же мог поделать Кукольник с этими вестями?

Ничего.

Крысы украли у кукол все.

Они забрали опалы и рубины, унесли мечты, которые хранились в хрустальных флаконах, шелка и бархат, столы и висящие на окнах кружевные шторы. Они унесли брусчатку из мятных леденцов и изгрызли пряничные стены домов.

Они заявили, что им нужно все это: каждый кусочек сахарного печенья, все теплые пальто и куртки, все скрипки со струнами из очищенных звездных лучей. Они сказали, что заслужили это, так быстро и искусно захватив Страну Кукол.

Когда захватчики подошли к дому Каролины, они не стали утруждать себя тем, чтобы постучать в дверь или спросить разрешения войти, как сделала бы любая порядочная кукла. Вместо этого они просто ворвались внутрь, и Каролина вскрикнула от удивления, когда увидела их. Платье, которое она шила, – синее, шелковое, с вшитыми в него мечтами Мари, – выскользнуло из ее руки и упало, образовав на полу подобие синей лужи.

Крысы толкали и царапали друг друга когтями, сражаясь за место в домике, который сразу показался Каролине очень маленьким. Грабители были такими огромными, что макушками обдирали потолок. Каролина чуть не задохнулась от запаха грязной шерсти и гнилых листьев.

Но она не хотела быть грубой и невоспитанной только потому, что такими были ее незваные гости.

– Я могу вам помочь? – спросила Каролина, задрав подбородок точно таким же движением, какое видела у рассердившейся однажды королевы. Она сказала себе: королева не испугалась бы кривых зубов, которые сейчас окружали Каролину, как тюремные решетки.

– Убирайся, – сказала одна из стоявших в первом ряду крыс. Она держала в лапе комок слипшихся мятных леденцов и не переставала грызть их, когда разговаривала. Леденцы были явно оторваны от одного из фонарных столбов, которые стояли по бокам дорожки, ведущей к домику Каролины.

Когда Каролина не сдвинулась с места, крыса вытащила меч и взмахнула им.

– Я повторю это еще только один раз.

Угрожали ей мечом или нет, Каролина не могла просто так отдать домик, в который вложила столько сил, чтобы он стал ее домом. Да как они смели вторгаться сюда и отдавать ей приказы, словно короли, а затем крушить ее вещи?

– Это мой дом, – сказала Каролина, глядя крысе прямо в глаза. – Это вам придется уйти, если вы будете вести себя так отвратительно.

Крыса запихнула в рот остатки леденцов и принялась их жевать, роняя крошки изо рта. По крайней мере запах леденцов немного заглушает исходящую от нее вонь, подумала Каролина.

– Я тебя предупреждаю… – сказала крыса.

– Уходите, пожалуйста, – ответила Каролина и указала на дверь, надеясь, что ее вид свирепее, чем ее чувства.

– Я тебя предупредила, – сказала крыса, розовым языком слизывая прилипшие к усам крошки. – Помни об этом: я тебя предупредила.

– Что вы…

Но Каролина не успела закончить фразу. Крыса взмахнула мечом и так глубоко вонзила лезвие ей в щеку, что древесина треснула. Каролина много раз ударялась о край стола или падала, но никогда не испытывала такой боли, как сейчас: словно огонь обжег лицо.

Она вскрикнула, прижав руки к щеке, словно пытаясь дрожащими пальцами соединить края трещины. Но она не умела ремонтировать кукол – она была мастером нитки и иголки.

Каролина закрыла глаза, пытаясь справиться с ужасной болью.

– Вы не можете отнять мой дом! – наконец хрипло сказала она. – Вы не можете просто так забрать мой магазин! Вы мне ничего не дали взамен.

– Я дал тебе жизнь, – ответил отвратительный зверь.

– Она и так была моей, – возразила Каролина.

– До этого момента, – усмехнулась крыса.

В октябре немцы придумали новую страшную игру: кража имен.

Польша стала теперь частью Генерального Губернаторства с Генеральным Правительством и столицей в Кракове. Главная площадь была переименована в Адольф Гитлер плац, о чем возвещала новая табличка. Ее жирные черные буквы были похожи на ягоды ежевики, окружающие ядовитый сад ведьмы.

Каролина ненавидела новые названия и эту новую табличку. Это были не польские, а немецкие названия.

Немцы, казалось, твердо решили украсть и имя Кукольника. Все чаще и чаще получал он почту, адресованную человеку по имени герр Биркхольц. Кто такой герр Биркхольц? Определенно не ее друг. Герр Биркхольц был человеком, которого немцы считали своим.

Первое письмо, которое получил на это имя, Кукольник сжег, не читая. Он обжег пламенем свечи подушечки пальцев, и три дня на них были волдыри. Во второй раз он все-таки вскрыл конверт и со все возрастающим гневом прочел письмо. Закончив читать, он отбросил его в сторону.

– Они хотят, чтобы я зарегистрировался, – сказал он.

Каролина, которая в это время что-то шила в кухне, спросила:

– Зарегистрировался для чего?

– Как немец, один из них, – ответил Кукольник. – Они хотят, чтобы я подписал эту бумагу, потому что мой отец был немцем. Если я это сделаю, то получу больше талонов на еду. Но если они думают, что могут купить меня за талоны, то ошибаются. – Его губы искривились.

Второе письмо постигла судьба первого, и пепел Кукольник выбросил в окно.

А когда немецкий солдат обратился к нему на его родном языке, Кукольник изобразил непонимание и посмотрел на него так же мрачно, как и любой другой житель Кракова. И, что еще более важно, он продолжал дружить с Трэмелами.