Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен - Стивен Гросс

– Насколько я вас понимаю, вы не хотите сделать нечто, о чем потом придется жалеть, – заметил я.

Профессор Р. согласился.

– Иногда мне кажется, что правильнее будет уйти. Я с Изабель никогда не чувствовал себя самим собой.

Он описал мне один воскресный день, проведенный в объятиях своего бойфренда.

– Мы лежали в спальне и слушали компакт-диск. Когда музыка закончилась, я не разомкнул рук, и он тоже просто продолжал обнимать меня. Мне захотелось подняться, только когда мы пролежали вместе большую часть дня. До этого я никогда ничего подобного не чувствовал.

– И вы не хотите от этого отказываться.

– Если точнее, то я думаю, что просто не смогу отказаться от этого.

– Но почему это произошло именно сейчас? – спросил я.

Профессор Р. ответил, что точно сказать не может. Возможно, это было связано с обстоятельствами их с Изабель жизни. Почти всегда, еще со времен учебы в медицинском, ему постоянно приходилось заботиться о других. Сначала он вместе с женой ухаживал за родителями Изабель, потом помощь потребовалась и его собственным родителям. Они тоже заболели и позднее умерли. Рак груди, рак кишечника, сердечные заболевания, рак поджелудочной.

Старшая дочь в детстве была достаточно сложным ребенком. Она страдала дислексией, не ладила с учителями и попадалась на мелких кражах в магазинах. Но сегодня все это уже осталось в прошлом – родители покинули сей мир, а у детей жизнь вроде бы наладилась.

– Может быть, я покажусь вам эгоистом, но теперь я хочу чувствовать, что меня кто-то любит, а не просто заботится обо мне, исполняя свой долг.

Мы несколько минут помолчали.

– Это, конечно, ужасно, но, когда умер отец, я почувствовал большое облегчение. Тяжелый он был человек.

Его отца, работавшего семейным врачом и занимавшего пост члена местного совета, уважали в медицинском сообществе, но жить с ним было просто невозможно. Все вокруг считали этого доброжелательного профессионала и благотворителя изумительным человеком, но в быту он был склонен к неожиданным приступам ярости.

– Он быстро остывал, но я после его взрывов очень долго не мог унять внутреннюю дрожь. Мы замечали, что он в очередной раз накручивает себя и готовится сорваться, но успокоить его не имели никакой возможности.

Но гораздо хуже было другое: отец совершенно не интересовался своим сыном.

– В основном я помню, что его никогда не было рядом. Я помню, что он уходил на работу еще до того, как я соберусь в школу. Было понятно, что я для него в каком-то смысле слишком большая обуза. Казалось, ему не терпелось поскорее от меня убежать.

«Может быть, я покажусь вам эгоистом, но теперь я хочу чувствовать, что меня кто-то любит, а не просто заботится обо мне, исполняя свой долг».

Пока я слушал его слова, у меня в голове возникали картинки его воспоминаний о том, какое удовольствие он испытывал, обнимая своего притихшего, расслабленного бойфренда и вместе с тем чувствуя, что сам может находиться в его объятиях столько, сколько ему захочется. Я спросил, не думает ли он, что эмоциональная мощь этих объятий заключалась в том, что они позволяли свести на нет боль, причиненную отторгавшим его отцом.

– Мне кажется, отец заглядывал куда-то в глубь меня, и то, что он там видел, ему совсем не нравилось. А в тот день я ощущал совершенно противоположные эмоции… Я чувствовал, что вернулся домой.

Мы оба несколько мгновений помолчали, а потом профессор Р. сказал:

– Мне думается, что я для вас не очень-то типичный случай… Вряд ли к вам приходит много мужчин, которые вот так меняют ориентацию – в моем-то возрасте. Но что есть, то есть. – Он беспомощно развел руками и повторил: – Что есть, то есть.

Мы достаточно долго сидели в молчании, и я все это время размышлял о том пути, который ему пришлось пройти в браке. Его жизнь пробежала у меня перед глазами последовательностью фотографий: они с женой в медицинском, свадьба, рождение детей, смерть родителей, долгие годы вместе.

Я увидел ежегодный круговорот дней рождения и праздников. Я представил профессора Р. и его жену студентами – как много они тогда еще не знали, как много всего не могли предсказать.

А потом, возможно, какой-то донесшийся сверху приглушенный звук, может быть, пианино или чей-то голос, заставил меня задуматься о своей жене и детях, и я прокрутил у себя в голове собственную жизнь в виде такой же серии фотокарточек, увидел, как мы родились и как умрем. Что ждет впереди нас?

Профессор Р. вздохнул, и я спросил его, о чем он думал, пока мы были погружены в молчание.

– Я думал, что если моя жена сможет жить с таким мной, какой я есть, то я бы хотел остаться с ней и продолжать встречаться со своим бойфрендом. Если она сможет, то я бы хотел именно этого.

Вскоре после этого мы закончили, и я, как мы договаривались, направил профессора Р. к психотерапевту, чья работа вызывала у меня искреннее восхищение и чей кабинет был расположен неподалеку от дома профессора Р. Больше я этого человека не видел, но время от времени ловил себя на мыслях о той консультации, сам не зная почему.

Спустя пару лет я сидел в кафе и, ожидая прихода жены, листал кем-то забытый на столике экземпляр Times. Внезапно, мой взгляд зацепился за имя и фотографию профессора Р. в колонке некрологов. Начинался некролог с перечисления его профессиональных заслуг, потом приводились соболезнования друзей и коллег, а в завершение было сказано, что умер он без мучений, у себя дома, и что до последнего момента рядом с ним находилась его жена.

Аманда П., незамужняя женщина двадцати восьми лет, возвращается домой в Лондон из рабочей командировки в Америку. Она провела в Нью-Йорке десять дней. Живет она одна. Аманда ставит на пороге чемодан, поворачивает в замке ключ, и тут ей в голову приходит странная идея. «У меня в мыслях возникла такая фантазия: я увидела все, словно в кино, – поворот ключа приводит в действие какой-нибудь детонатор или что-то такое, и вся моя квартира взрывается, сорванную с петель дверь бросает прямо на меня, и я мгновенно погибаю.

Я представила себе террористов, которые побывали у меня в квартире и поставили там бомбу, чтобы меня убить. Откуда у меня могла взяться такая безумная мысль?»

Или взять, к примеру, следующие сиюминутные параноидальные фантазии. По улице идет женщина, улыбающаяся каким-то своим мыслям, но у Саймона А., весьма привлекательного и хорошо одетого архитектора, возникает уверенность, что она смеется над его одеждой.

Или вот вам Лара Г. Начальник попросил ее зайти по окончании рабочего дня. Поскольку на протяжении нескольких последних недель они не общались, Лара приходит к выводу, что будет уволена. Вместо этого, к ее изумлению, начальник предлагает ей более высокую должность и повышение зарплаты.