Большой лес. Многомерность - Василий Головачев

– Давай! – выдохнул лейтенант, сообразив, что монстр помогает ему проникнуть в башню.

Вопрос, почему он это делает, в голову Точилину не пришёл.

В расщелине свистнуло, пролом в стене пыхнул пламенем и дымом, из него вынеслись струи пыли и мелких веточек.

Носорогопаук повозился в проломе как слон в посудной лавке, треща лопающимися корнями растений, из которых были выращены стеновые блоки, попятился, вылез обратно – весь в пыли. Его рог повернулся к лейтенанту, отступившему к мотоциклу.

– Но-но! – пробормотал Точилин, потея, пятясь ещё дальше. – Начал помогать, так не угрожай!

Монстр неожиданно издал высокий визг-стон, словно оборвался туго натянутый стальной трос, и отполз от пролома, как бы приглашая войти туда человеку.

– Понял, – мотнул головой Точилин. – Проверю.

Но, как оказалось, сигнал, выданный «носорогом», предназначался не для него.

Послышался нарастающий струнный звон, и на башню выпал с неба шарообразный рой шмелей.

Точилин шарахнулся назад:

– Чтоб вас перевернуло!

Однако шмели не обратили на него никакого внимания. Рой сразу устремился к пролому и скрылся внутри, породив необычное стаккато эха.

Несколько минут был слышен только этот терзающий уши звук, потом он начал стихать, отдаляться, наступила почти полная тишина.

Точилин понял, что рой нашёл проход в башню.

– Интересно, посмотрим.

Он пробрался в пролом, принюхиваясь к горьковато-древесно-жжёным запахам, увидел звездообразное чёрное пятно в пяти метрах от себя: оно, очевидно, и являлось дырой, пробитой носорогопауком в стене дерева-башни.

Приблизился, ощупал руками пористо-шипастые края дыры, пролез к обрыву. Толщина стены основания башни достигала не менее трёх-четырёх метров, и от мысли, что «носорог» легко, двумя ударами, пробил её, свело мышцы спины.

Точилин осторожно высунул голову над обрывом и заглянул в тёмную бездну, напрягая зрение.

Где-то внизу протаяло колечко призрачного света. Мигнуло дважды, как бы приглашая зрителя спуститься.

– Ага, щас, только марафет наведу, – пробормотал Точилин.

Однако кто-то посмотрел на него оттуда, с глубины полусотни метров, колечко снова мигнуло дважды, и сомнения в необходимости спуска отпали.

– Иду, иду, – отозвался лейтенант, не понимая, что начинает подчиняться вложенной в него программе.

Быстро вернувшись к аэромотоциклу, он взлетел, не глядя на застывшего неподвижной глыбой металла «носорога», и повёл машину в пролом, забыв, что хотел отдохнуть.

В лагере их ждал сюрприз.

Редошкин первым увидел рядом с шалашами непонятный растопырчатый объект, который оказался… «нетопырем»!

– Командир, алярм! Лагерь захвачен врагом!

– Приготовились к атаке! – отреагировал Максим.

Но спустя несколько секунд лётчики увидели спокойно стоящих у костра мужчин, Мерадзе и Костю, и Максим добавил:

– Отставить атаку!

Сели на берег озерца, сбежали по носовому пандусу на землю: Максим впереди, Вероника следом и Редошкин последним, с «фаустпатроном» в руках.

Костя подбежал к ним, размахивая руками.

– Не стреляйте, мы его перепрограммировали!

Максим посмотрел на смирно стоявшего демоновского робота, перевёл взгляд на лейтенанта.

– Как вам удалось?

– Да преувеличивает академик, – усмехнулся Мерадзе. – Мы пошли за грибами, встретили эту птичку, хотели грохнуть, но прилетели бабочки, повисели над ней, и мышь стала слушаться. Правда, она не говорит и понимает человеческую речь с пятого захода, но агрессивности не проявляет.

– Зачем вы привели её в лагерь?

– Она сама за нами направилась. Вот теперь стоит как пугало огородное и только буркалами ворочает.

– Какая хорошенькая! – воскликнула Вероника, без страха шагнув к «нетопырю».

– Стой! – схватил её за руку Редошкин.

– Не боись, Дом, – ухмыльнулся Константин. – Я с ним почти побратался. Он вооружён, но тупой и добродушный, как большой коала.

– Коала? – фыркнула Вероника. – Ничего себе сравнение. Это же помесь сколопендры и летучей мыши!

– Я имел в виду покладистость. Мы с Миром попытались разговорить его, но то ли в его программе нет блока аудиоконтакта, то ли он есть, но не подключён. Вернётся Егор Левонович, разберётся.

– Давно они улетели?

– Через час после вас, – ответил Мерадзе. – Ещё не вернулись, как видишь. Ну, а что у вас?

– Вероника расскажет. – Максим нырнул в свой шалаш, собираясь побриться, затем искупаться и лишь потом заняться выполнением пунктов плана.

Пока девушка делилась со спутниками впечатлениями от похода к чёрному лесу и Крепости-2, он поплавал в чистой, прозрачной до самого дна воде, постирал майку, оставшуюся от комплекта спецназовского белья, выжал, натянул мокрую на тело. Погода продолжала радовать, и температура воздуха днём в месте расположения лагеря нередко достигала комфортных двадцати восьми градусов. Лето в Большом Лесу не кончалось.

Пообедали: суп из грибов (сварил Мерадзе) с добавлением съедобных кореньев (находка ботаника), ореховые лепёшки (испёк Мирон, Костя набрал местного «фундука»), ягодный морс. Его тоже варил лейтенант, ботаник лишь определял концентрацию ягод: «малины» и «земляники» величиной с палец, а также добавил какие-то листочки, объяснив:

– Это листья жимолости и брусники. Вернее, их аналоги здесь. В листьях брусники есть вакцинин, гликозиды и ликопины, а также много флавоноидов, что придаёт им антисептические и противомикробные свойства. А жимолость лечит гастриты и дерматиты. Так что пейте спокойно, гарантирую благодарность живота.

– Где ты нашёл бруснику? – полюбопытствовал Редошкин, одобрительно покачав головой после целой кружки морса.

– Вообще-то эти кустики только похожи на бруснику и жимолость, – смущённо признался Костя. – Но вкус очень даже приятный, я его сначала живьём на зуб попробовал.

– Что теперь будем делать? – осведомился Мерадзе.

– Ждать возвращения старших, – ответил Максим. – А мы пока с Викой поговорим с Лесом. Назрела необходимость. Надо многое выяснить, прежде чем двигаться дальше. К тому же наша война с чёрным лесом и его слугами ещё не завершена. К великому сожалению. Придётся немало потрудиться, чтобы потом жить без страха вечного напряга.

– Наша помощь нужна?

– Свечку, что ли, подержать? – издал смешок Костя.

Редошкин, заметив, как покраснела Вероника, показал кулак ботанику, и тот прикусил язык, сообразив, что позволяет себе плоские шутки. На всякий случай отошёл подальше.