Цена откровения - Галина Владимировна Романова

– Это не только моя вина, Рома, – скалилась Аня, убирая деньги в сумочку. – Ты сегодня тоже о-го-го! Удивил! Что это с тобой такое? Изголодался?

Он молчал, стягивая с кровати простыни. Она знала, что после нее он всегда стирал белье. И не обижалась.

– Может, ты в Белоснежку влюбился, а, Рома? – мурлыкала соседка, аккуратно сворачивая ажурные чулки.

– Какую Белоснежку? – не понял он.

– В ту самую, Рома, с которой вот это все, – ее палец медленно обвел место, где стояла кровать, – хочется, а нельзя.

– Ой, да иди ты, философ, – рассмеялся он. – Где сейчас среди вас Белоснежку-то найти?

– Знаю одну, – продолжила она кривляться, медленно двигаясь к двери. – Со мной работает. Хочешь, познакомлю…

Он захлопнул за ней дверь и тут же полез в ванну. Пробыл под горячим душем десять минут. Побрился. И пошел на кухню готовить себе завтрак. Хотя его подгоревшие тосты и сбежавший кофе завтраком назвать было сложно. Сам он это называл: чего-то съел.

К банку он подъехал одним из первых. И был неприятно удивлен, что его сменщик уже на посту. Тот рьяно проявил бдительность, принявшись внимательно изучать его документы.

– Нас же вроде знакомили, нет? – ухмыльнулся Роман, забирая у него из рук свой паспорт и удостоверение охранника.

– Может, и знакомили, – туманно ответил новенький, занимая место за столом перед мониторами.

– Уже забыл?

– Почему же… Помню.

– Тогда зачем все это? – Роман похлопал себя по нагрудному карману, куда убрал документы.

– Инструкция. Не мне тебе рассказывать, – с каменным лицом парировал сменщик. – Тем более после того, что случилось.

– Ты про Ингу?

– Нет. Я про Анастасию.

Честно? Он был немного не в теме. Три дня не виделся с Агатой. Она его по непонятной причине вежливо динамила. И Рома почти все время пропадал в тренажерном зале. Она обещала ввести его в курс дела, когда будут новости. Если не звонила, значит, новостей не было.

Или он что-то пропустил?

– Я что-то пропустил? – насторожился Роман и заходил перед своим рабочим столом, который сейчас занимал чужой человек. – Что с Анастасией не так?

Молодой мужчина, который – Рома это точно знал – был всего на два года старше его самого, глянул на него с укоризненной снисходительностью. Спицын застыдился и насторожился одновременно.

Эта чертова баба с черными глазищами усыпила его бдительность. Отодвинула от дел, и что-то тут же стряслось.

– С Анастасией все не так, Роман Сергеевич. – Сменщик покосился на дверь кабинета бухгалтерии. – Ее больше нет.

– В каком смысле? Ее уволили? Не справилась с повышением? Не осилила? – зачастил он, старательно обходя самые страшные мысли стороной.

– Анастасия погибла. Не справилась с управлением. Выскочила на оживленный перекресток на красный. И погибла.

– В смысле?! – выпалил он и тупо уставился на сменщика, которого, кажется, звали Андреем. – В смысле, погибла?!

– В смысле – насмерть. – Его тонкий рот тронуло ядовитой, на взгляд Романа – совершенно неуместной, ухмылкой. – Анастасия умерла.

– Нет… – недоверчиво мотнул он головой. – Нет… Так не могло быть, она же… Твою мать!

Он с силой провел ладонью по коротко стриженной голове и заходил по залу. За перегородкой из прочного стекла пока никого не было. Рабочий день еще толком не начался. Посетителей нет. Места для его метаний предостаточно. Но он все равно без конца спотыкался. То о ножку скамейки для посетителей, то об угол банкомата.

– Как так?! – выпалил он, снова останавливаясь перед своим сменщиком. – Она ездила аккуратнее любого инструктора по вождению! Как такое могло случиться?! А ее парень что говорит?

– А кто у нее парень? – вопросительно выгнул белесые брови Андрей, не отрывая взгляда от мониторов.

– Мент! Ее парень – мент. Опер. Он что говорит?

Андрей подергал плечами и не ответил. Все ясно. С парнем Насти он не знаком. Либо тот не приезжал сюда и ни с кем не беседовал. Либо принял на веру версию с дорожной аварией. И счел, что здесь ему не помогут восстановить картину происшествия.

Рома полез за мобильником. Набрал Агату. Та долго не отвечала. Наконец, соизволила неприветливо буркнуть:

– Я занята.

– Это я понял. – Он отчетливо скрипнул зубами. – Настолько, что забыла мне рассказать о гибели Насти. Как так, гражданка Володина? Разве мы не напарники?

Ему вдруг показалось, что Андрей подслушивает и при этом ехидно скалится. Роман отошел подальше. Прижался к подоконнику в самом дальнем углу.

– Мне дали две недели. Велели работать с тобой. А ты меня футболишь. Скрываешь информацию.

– Извини. Так вышло. – Агата протяжно зевнула. – Если честно, я еще сплю.

– Если что, рабочий день начался.

Он покосился на парковку, куда один за другим въезжали автомобили сотрудников.

– Если что, я хозяйка. Могу и опоздать. – Она тяжело вздохнула. – Ладно, приезжай ко мне. И кофе захвати с эклерами. Да, с сырным кремом и ни с каким другим.

Он метнулся к выходу и нос к носу столкнулся с Машей. Она показалась ему заплаканной.

– Все в порядке, Маша? – Он чуть придержал ее за локоть.

– Почти. – Она шмыгнула носиком. И кивнула куда-то ему за спину. – Если не считать, что Настя погибла. А перед этим Инга умерла.

– Странно – да? – Он пытливо уставился на лицо девушки.

Но его надежды прочесть какой-то намек, или страх, или подозрение не оправдались. Ничего кроме тоски он не разглядел.

– Что же тут странного? – Она широко распахнула глаза, глянула на него диковато. – Так бывает, Рома. Люди погибают. И умирают от инсульта, от инфаркта. Среди моих родственников семь лет назад друг за другом умерло сразу пятеро. В течение полутора месяцев. Все по естественным причинам. И странного не было ничего. Горе, да. Но не странность. Извини, мне надо идти…

Она проскользнула мимо, не сделав ни единой попытки коснуться его. Он вышел на улицу. Сел в машину и забил адрес, надиктованный Агатой по телефону.

Ехал до безобразия долго – почти полтора часа. Потом еще двадцать минут искал кофейню, где готовили тот самый любимый ею кофе и эклеры с сырным кремом. Когда остановился у двери ее подъезда с кодовым замком, был уверен, что Агата не дождалась и уже уехала в свой офис. Но дверь она открыла. И встретила его с заспанным лицом в длинной ночной рубашке.

Ночнушка из теплого трикотажа в широкую полоску показалась Роману смешной, он широко улыбнулся.

– Чему радуешься? – строго глянула на него Агата из-под длинной растрепанной челки.

– Да так. Одежда, – он неопределенно повел свободной от пакета рукой, – смешная.