Как в первый раз - Марта Гудмен

— Я жду тебя, Кейн! — прошептала она.

Она меня ждет!

На полной скорости Кейн несся по ночным улицам Сиэтла. Послушная мощь автомобиля не могла сравниться с мощью желания, пышущего в его крови, — жаркого, неутолимого, клокочущего желания.

Она меня хочет!

Ни колебаний, ни кокетства, ни игр. Прямая, откровенная честность. Совсем как в старые времена, когда Дана не могла дождаться свидания с любимым.

Конечно, старые времена ушли безвозвратно. Канули в Лету романтические мечты. И нет ничего удивительного, что в воскресенье вечером она свободна. Собственно, на это Кейн и рассчитывал. Но какое счастье — знать, что Дана не передумала, что горький опыт прошлого не заставил ее отказаться от близости с ним!

С другой стороны, их свидание в прошлый вторник ни с чем не сравнимо. До сих пор при воспоминании о нем Кейна охватывал сладкий трепет. За прошедшие десять лет он не ощущал ничего даже близко похожего! Возможно, и Дана тоже. А если так, они должны дорожить каждым мгновением, проведенным вместе.

Чувственное наслаждение…

Предвкушение наслаждения гнало его вперед. Дана отворила дверь — с первого взгляда он догадался, что под алым халатом на ней ничего не надето. Он вошел и, не желая попусту терять ни секунды, прямо на пороге заключил Дану в объятия.

Он не поздоровался. Не произнес ни слова. Едва захлопнув за собой дверь, Кейн прильнул к ее губам горячим жадным поцелуем, рядом с которым все слова показались излишними. Он хотел ее, и ярость его желания зажгла в Дане огонь. В один миг она прочла его мысли, почувствовала, что Кейн думал о ней, тосковал без нее, предвкушал новую встречу и — наконец понял, что не может больше ждать.

Дана ощутила тугое напряжение его эрекции, жаждущей разрешения, и головокружительное осознание своей власти над Кейном зажгло пожар в ее крови. В мозгу вихрем закружились воспоминания об их давней любви. И теперь все было, как в первый раз, — те же ненасытные поцелуи, то же стремление познать друг друга до конца, те же молчаливые обещания наслаждения и страсти.

Где же заканчивается влечение и начинается любовь? Быть может, в какой-то миг они сливаются воедино? Неужели в таком желании нет ничего от сердца, от души? Неужели для Кейна неважно то невысказанное, что лежит между ними?

«Не упускай его»…

Да! — яростно ответила себе Дана. Этот мужчина принадлежит мне и ничто не посмеет нас разлучить! Ничто!

Пиджак Кейна полетел на пол. Рубашка треснула по шву — с такой силой Дана сорвала ее, стремясь уничтожить все, что их разделяло. Она расстегивала на Кейне брюки; он торопливо развязывал пояс халата. Руки его скользнули по обнаженному телу Даны, лаская, обнимая, пробуя на ощупь, властно притягивая к себе. Сильные, теплые, возбуждающие… но еще сильнее возбуждали Дану собственные прикосновения к его сильному телу, к гладкой загорелой коже, к пульсирующему очагу желания.

«Не упускай его»…

Она принялась целовать горячую мускулистую грудь Кейна, постепенно спускаясь все ниже и ниже… Поглаживая руками крепкие бедра, она дразнила его восставшее естество языком, ласкала губами с такой же пламенной страстью, с какой жаждала его любви.

Кейн запустил руки в ее волосы. Все тело его напряглось, скованное желанием. Дана почти ощущала, как жаждет ее каждый атом его тела. Кейн выгнул спину и инстинктивно подался вперед, ей навстречу, самозабвенно отвечая на ее молчаливый призыв.

— Дана! — вырвался из его груди отчаянный крик.

Ее имя.

Никто и никогда еще, думала она, жадно втягивая плоть Кейна, не произносил в миг любви мое имя. У меня было немало мужчин, но никто и никогда не был так одержим мною.

Однако напрасно Дана ждала легкой победы. В тот миг, когда, казалось, Кейн готов был сдаться, с его губ слетел новый стон:

— Нет!

Схватив за волосы, он отдернул голову Даны. Лицо его было искажено страданием, но в глазах сверкала решимость.

— Нет, так я не хочу!

— А то, чего хочу я, тебя не интересует? — негодующе выпалила она.

— Никто никогда не овладеет мной! — взревел Кейн и, одним движением сбросив брюки, предстал перед ней во всем блеске своей наготы.

— Однако мной ты овладел! — возразила Дана, преисполняясь гневом при мысли о том, что ее он ставит ниже себя.

— Разве ты сказала мне «нет»? — Кейн подхватил ее на руки и понес к кровати. — Скажи «нет», и я остановлюсь!

По своей воле…

Да, оба они — свободные взрослые люди, и все, что делают, делают по собственной воле. Кейн ясно дал это понять с самого начала.

Разумеется, Дана не сказала «нет». Как можно отказать, когда Кейн уже лежит на ней и покрывает ее тело поцелуями, зажигая эротический пожар везде, куда ложится отпечаток его губ… или когда он отстраняется на миг, чтобы защитить себя — хотя это действие, как и в прошлый раз, вызвало у Даны неприятное ощущение отчужденности, словно Кейн боится слиться с ней до конца… — или когда входит в нее, и она раскрывается ему навстречу, наслаждаясь дивным ощущением заполненности и размеренным ритмом, возносящим обоих к высотам блаженства.

Но блаженство было неполным. Дане не хватало теплого сладостного излияния, пропитывающего ее существо чем-то чуждым — и все же неоспоримо родным. Кейн надежно хранил свое сокровище за печатью из эластичной резины. И Дана поняла, что не хочет так. Умом понимает, что Кейн поступает разумно, заботится о ней, — но сердцем не принимает такой заботы. Тем более что сегодня контрацепция ей просто не нужна!

— В следующий раз можешь обойтись без этого, — фыркнула она, но тут же добавила, вспомнив, что ничего не знает о его интимной жизни: — Если, конечно, для тебя это не вопрос здоровья.

Губы его скривились в иронической усмешке.

— А ты ничем этаким не болеешь?

— Нет, конечно!

— Я тоже. — Лениво вытянувшись рядом, он небрежно отбросил с ее лица растрепанные кудри, но глаза его смотрели Дане в лицо пронзительно и испытующе. — Ты принимаешь таблетки?

— Нет. Хотя выписала рецепт на следующий месяц.

— Тогда ты рискуешь забеременеть.

— Ничуть. Сейчас не то время. Завтра или послезавтра у меня начнутся критические дни.

— Все может быть, — с неприкрытым сарказмом проронил он.

Дана нахмурилась.

— Думаешь, я тебя обманываю?

— Нет. Просто в жизни всякое случается. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Никто никогда не овладеет мной…

Эти резкие слова, сказанные несколько минут назад, вновь вспомнились Дане. Однажды Кейн потерпел жестокое поражение — от ее отца. Старик избил его, и Кейн не сумел дать сдачи. Не сумел защитить ни себя, ни любимую. Быть может, в этой истории коренится его решимость не подчиняться чужому влиянию, быть единоличным хозяином своей судьбы, не позволять никому и ничему владеть им — ни в каком смысле.