Печаль без конца - Присцилла Ройал

Теперь он по большей части ночами спит, но ощущение жизни оставило его душу, его чресла. Безумен он или уже нет, но он пребудет всегда монахом. Скалистый край у пропасти будет всегда перед его глазами, и вряд ли он отойдет от него хотя бы на несколько шагов…

— Эй, задумался, брат? — голос Ральфа прервал его мысли.

Томас улыбнулся приятелю, благодарный за то, что тот положил конец нахлынувшим тяжелым воспоминаниям.

— Рад, что у нас не осталось недоразумений, коронер. Боюсь, не все так смотрят на мою дружбу с сестрой Анной. Но все равно она остается честной и незапятнанной. Поверь мне.

— Я верю, Томас. И настоятельница Элинор, насколько знаю, самого отменного мнения о вас обоих.

Томас покачал головой. После сегодняшней встречи с ней ему уже так не казалось: что-то она затаила против него. Но что?

Ральф обнял его за плечи:

— Не сомневайся в моих словах. У меня верные сведения. Я вообще много чего про тебя знаю… — Томас затаил дыхание, но то, о чем заговорил коронер, вызвало у него вздох облегчения. — Например, — продолжал Ральф, — о том, какую ты проявил находчивость прошлой зимой, когда находился в замке Вайнторп.

— А, все это преувеличено, Ральф. Мое участие было весьма скромным. Надо же чем-то заняться человеку, если его забросило на самую границу с Уэльсом, да еще во время снежной бури… Да еще когда там произошло убийство. Я превратился бы в ледышку, если бы сидел сложа руки. Но кто действительно помог раскрытию преступления, так это наша настоятельница. Она…

— Эй, перестань скромничать, — перебил его Ральф. — Мои источники самые верные, потому что я услышал все это от Тостига, а он от своей сестренки Гиты. А уж более правдивой девушки не сыщешь на свете!

Томас не удержался от смеха.

— Конечно, я не посмею оспаривать правдивость Тостига и его сестры, однако смею предположить, что они в своих рассказах были чересчур великодушны по отношению ко мне.

— Не обижай моих осведомителей, монах! Такие пригодились бы любому соглядатаю на тайной службе.

Томас вздрогнул от этого неумышленного намека.

— Зайдем уже, наконец, в часовню, — сказал он. — Пока труп окончательно не разложился. Сестра Анна ожидает нас там.

* * *

Она встретила их обоих с легкой улыбкой.

— Как это заботливо с вашей стороны, Ральф, — сказала она, — приготовить свежий труп как раз к появлению брата Томаса после долгого его отсутствия.

Ральф даже отступил на шаг, так его задела эта шутка.

— Анни! — воскликнул он укоризненно. — Как вы можете так говорить!

Однако Томас расценил эти слова как лишнее подтверждение ее дружеских и, быть может, даже достаточно близких отношений с Ральфом в прошлом… Но, возможно, память об этих чувствах она сохраняет и сейчас? Томас не имел никаких оснований сомневаться, что Анна любила своего бывшего мужа и до сих пор хранит эту любовь в душе. Но разве не могут в ней уместиться два подобных чувства? Тем более что теперь она уже навеки обручена с церковью…

— И этот труп, Анна, — произнес он, прерывая возникшую неловкую паузу, — мне предстоит осмотреть и опознать. Иначе Ральф от меня не отстанет. Только, боюсь, я не сумею припомнить этого человека, даже если мы встречались с ним где-то на дороге.

— Ральф очень надеется на вас, брат, — сказала Анна, — ведь он не мог не слышать, как вы отличились той зимой в Вайнторпе. Как помогли там ваша наблюдательность и ваши суждения.

После этих слов она сделала им знак подойти ближе и откинула покрывало с головы мертвеца.

* * *

Томас взглянул на посеревшее лицо бездыханного человека и ощутил вдруг, что его собственное дыхание замирает, а сердце издает последний стук. Ему показалось, он готов был поклясться, что мертвые глаза расширились и уставились на него.

Он в ужасе прикрыл глаза, но тут же открыл их снова.

Что это? Рот мертвеца искривился в злорадной улыбке, кончик языка просунулся между гнилыми зубами.

Томас шумно выдохнул воздух и отпрянул.

— Что случилось? — закричал Ральф, увидев, как его приятель заваливается назад. — Тебе нехорошо?

Его слова слышались Томасу, будто доносящиеся из глубокого колодца. Голова у него кружилась, ноги стали ватными, он чувствовал, что падает в ту самую пропасть.

— Господи, помоги мне, — прошептал он, прежде чем на него навалилась глухая темень и он потерял сознание.

Очнувшись, он увидел, что лежит на полу часовни, а над ним наклонилась сестра Анна и держит у его носа какое-то неприятно пахнущее снадобье. Он чихнул.

— Ожил! — воскликнул Ральф, отпустил его голову, которую поддерживал обеими руками, и она с глухим стуком упала на пол.

Чувствуй он себя получше, Томас бы рассмеялся. Но ему было не до смеха.

— Помогите ему сесть, Ральф, — сказала Анна. — Или встать, если сможет.

Томас смог. Пока Ральф поднимал его, он успел вознести мольбы к Небу, чтобы сегодняшний день оказался последним в череде столь насыщенных ложью дней, после чего произнес:

— Я лишился чувств от голода. Конечно, это так… Ведь я вышел в путь с восходом солнца… шел очень долго и ничего не ел, кроме куска хлеба, который мне уделил один паломник… — Он освободился от поддерживающих его рук Ральфа. — Давайте я погляжу на труп. Мы же для этого пришли сюда.

— Это может подождать, — сказала Анна, однако на лице Ральфа выразилось недовольство, и она не стала настаивать.

На нетвердых ногах Томас вновь приблизился к трупу. Он не хочет, но должен заставить себя спокойно взглянуть на это лицо. Конечно же, ему просто почудилось то, из-за чего смертельный холод сковал сердце и лишил сознания. Этого не могло быть!..

Он стоял возле трупа спиной к Ральфу и Анне. Стоял с плотно закрытыми глазами. Биение собственного сердца оглушало, ему казалось, он стоит так целую вечность, но постепенно глаза его приоткрылись, он сумел сосредоточенно вглядеться в мертвеца, и из уст у него вырвался вздох облегчения.

Нет, этот человек не был его тюремщиком — теперь он ясно видел это. Впрочем, пожалуй, форма черепа и рот чем-то похожи, но тело определенно не такое крупное.

Он приподнял его руку, посмотрел на пальцы. Они были короткие, толстые и ничем не напоминали те длинные, крючковатые когти, которые издевались над его телом, царапали и выкручивали в самых болезненных местах. Но, даже будучи уверен теперь, что не этот человек был его насильником, Томас не испытывал облегчения: такой, тоже мог вполне им быть! Тошнота подступила к горлу, Томас поспешил отвернуться.

— Ну что? Узнаешь? — раздался голос Ральфа, не сводившего с него глаз. — Говори!

Анна хлопнула Ральфа ладонью по рукаву: