Он & Она - Диана Машкова

Не прошло и нескольких минут, как у обоих возникло чувство, будто они никогда и не расставались. Официант принес им заказ, но и Иван, и Олеся почти не притронулись к еде, все говорили и никак не могли наговориться. Вспоминали юность, веселую студенческую жизнь, свой роман, при этом коснулись и истории с кураторшей – и это воспоминание не доставило ни одному из них неприятных эмоций, только вызвало смех. Случайно обнаружив, что оба приехали в столицу не только в один и тот же день, но даже в одном поезде, долго удивлялись и снова решили, что это судьба, не иначе. Иван в общих чертах, не вдаваясь в подробности, рассказал о своей жизни в Москве, прошлой и нынешней. Олеся в ответ поведала свою историю – как они с Жанкой ютились в квартире Жанкиной тети, с каким трудом Олеся нашла первую работу, как работала в барах, как рада была потом, когда удалось устроиться на фирму помощником руководителя.

– Там ты и познакомилась со своим мужем? – спросил Иван.

– Нет, – покачала головой Олеся. – С ним мы встретились в аэропорту. Совершенно случайно.

– Он, конечно, молод, красив и богат?

– Ничего подобного. То есть деньги у него есть, но ни молодостью, ни красотой и не пахнет. Я в общем-то вышла за него от безысходности, только чтобы…

Она замолчала, но Ивану и не нужно было продолжение. Он и так отлично понял, что девушка хотела сказать. Вышла замуж за немолодого и нелюбимого, но состоятельного, чтобы как-то устроиться в Москве. Что ж, очень мудрый поступок. Иван нисколько не осуждал свою бывшую подругу, наоборот, полностью одобрял. Будь он на ее месте… Ну, в смысле, в такой же ситуации, то поступил бы точно так же. Просто ему не удалось, он не сумел добиться ничего подобного. А Леська смогла – молодец.

– Брак с папиком – это я понимаю, – продолжал свои расспросы Иван. – Но помощница депутата?.. Это-то как тебе удалось? Это ведь, согласись, нереальная везуха! Рассказал бы кто-нибудь другой, не ты, я бы просто не поверил, решил бы, что пургу гонят. Прямо Голливуд какой-то!

– Да, ты прав, с этим мне очень повезло, – согласилась Олеся. – Но никакого Голливуда не было. Просто, пока Глеб, ну, мой муж, был замом Антона, мы с Антоном сошлись, ну, стали любовниками. А потом ему, Антону, пришла в голову мысль снять Глеба с должности референта и взять вместо него меня. А я, понятное дело, не стала спорить…

– И как ты теперь? Довольна, счастлива?

Олеся подняла на него глаза, и Иван даже испугался – столько было в них горечи и боли.

– Если я тебе скажу, что нет, даже наоборот – я очень несчастна, ты мне поверишь?

И он только молча кивнул в ответ и, взяв ее руки в свои, крепко сжал такие знакомые тонкие пальцы.

Опомнились они только тогда, когда у Ивана зазвонил мобильный и Алина недовольным капризным голосом поинтересовалась, где его носит.

– Все поняла, беги, – кивнула Ивану Олеся.

– Не раньше чем запишу твой телефон.

– Ну да, конечно! Вот тебе моя визитка. И запиши еще один номер – это мой личный мобильник, для разговоров только с близкими.

Иван вернулся к своей хозяйке в отличном настроении, чего никак нельзя было сказать об Алине. Той не понравилась новая прическа, новый цвет волос вышел не таким, какой она хотела, – и раздосадованная бизнес-леди была готова срываться на всех и вся. Однако охранник без всякого раздражения выслушал ее выговор за долгое отсутствие и только обескураживающе улыбался в ответ. Закончив с претензией к нему, Алина сменила тему и привычно оседлала любимого конька – начала поливать грязью бывшего супруга и его новую пассию Кристину.

– Да ты не переживай! – отвечал ей Иван, выводя машину с парковки. – Уверен, она тоже будет наказана, жизнь отплатит ей той же монетой. Ведь не всегда ж ей будет девятнадцать. Пройдет несколько лет – и твоего бывшего приберет к рукам новая соска, еще моложе и наглее. А эта самая Кристинка останется вообще ни с чем, у разбитого корыта.

– Ты думаешь? – покосилась на него Алина и злорадно улыбнулась. – А ведь ты, пожалуй, прав. Надо же, а мне эта мысль как-то не приходила в голову…

С того дня Иван и Олеся начали созваниваться чуть ли не каждый день и встречались при первой же возможности. Вот только возможностей таких, к сожалению, появлялось не слишком много. Памятуя о скандале, последовавшем за его первым и единственным выходным, Иван пока не решался отпрашиваться у хозяйки, тщательно «маскировался» и мог посвятить Олесе только время ожидания Алины. Да и то с опаской, потому что никогда нельзя было с уверенностью сказать, когда та освободится – она могла проторчать в магазине или у подруги несколько часов, а могла выйти уже через пятнадцать минут, потому что ей стало скучно в гостях или пропало настроение делать покупки. Так что Иван вырывался на встречи только урывками, что совсем не устраивало Олесю. Она ведь тоже не была свободной женщиной. Муж, допустим, не брался ими в расчет, Олеся давно перестала хоть как-то корректировать свою жизнь относительно Глеба. Но ведь существовал еще Антон! А это означало свидания с ним в его, как он выражался, холостяцкой берлоге у метро «Аэропорт», куда Олеся обязательно приезжала несколько раз в неделю, ежедневную совместную работу, разного рода переговоры, деловые встречи, подготовку материала, ведение документации и прочее в таком духе. Конечно, Олеся была не единственным референтом депутата Котова, имелись и другие помощники, и она, насколько могла, скидывала работу на них, но полностью проблемы это не решало.

Помаявшись подобным образом несколько месяцев, Иван понял, что дальше так жить нельзя. Нужно было что-то предпринимать, какие-то кардинальные действия. Или расставаться с Олесей, или рвать с Алиной и покидать золотую клетку. Но если Алина, видимо, интуитивно почувствовав перемены, происшедшие с ее любовником, сделалась особенно раздражительной, требовательной и капризной, часто просто до невыносимости, то к Олесе, как чувствовал Иван, он с каждым днем привязывался все больше и больше. Ему нравилось с ней все – и заниматься любовью, и разговаривать, и даже молчать. Видимо, они и впрямь были с ней родными душами, теми самыми половинками, о которых так любят писать в женских глянцевых журналах. Подобных журналов в особняке на Рублевке всегда были горы, и Иван от скуки иногда почитывал их. То плевался, то возмущался, то откровенно ржал над тупостью некоторых публикаций – но читал.

Решение он принимал долго и мучительно. Все-таки бросить прикормленное местечко, где было хоть и не очень комфортно, но сытно, оказалось нелегко. Но Иван собрался с духом и в один прекрасный день (после того, как убедился, что очередная его зарплата поступила на счет) заявил Алине, что хочет уволиться. Он выбрал для этого подходящее время, когда хозяйка после совместного купания в джакузи, хорошего массажа и такого же секса, запитого бокалом шампанского, чувствовала себя расслабленной и довольной, как сытая породистая кошка. В глубине души Иван надеялся, что Алина отпустит его, не устраивая сцен, но увы! Вышло совсем иначе. Даже в такую благостную минуту Алина, услышав новость, подняла крик и вопила на свою любимую тему (какие все гады и сволочи, а он, неблагодарная дрянь, хуже всех) минут, наверное, пятнадцать. Иван внимал с невозмутимым видом и вспоминал недавно услышанное от Олеси выражение «орет, как ограбленная». Похоже, Алина действительно чувствовала себя ограбленной. Не брошенной, не обиженной, не обманутой, а именно ограбленной – у нее отбирали нужную вещь, игрушку, к которой она привыкла…