Метод отстрела - Кирилл Казанцев

– Пойдем, – спокойно согласился Старостин и шагнул вслед за Малышевым.

Они молча прошли в кабинет, но не успел Андрей Михайлович прикрыть за собой дверь, как Малышев предложил:

– Ну, давай, рассказывай.

– О чем рассказывать, Виктор Георгиевич? – весело спросил Старостин.

Настроение его и в самом деле было прекрасным. Пора сомнений миновала, решение принято и выстрадано. Остались мелочи, не заслуживающие особого внимания. Несущественные, так сказать.

– О чем?.. – вроде бы спокойно повторил Малышев. И тут же сорвался на крик: – А о том, сколько денег ты у меня украл, скот-тина!

Лицо Виктора перекосило в гримасе ярости, глаза за толстыми стеклами очков метали молнии. Сейчас этот обычно спокойный человек был по-настоящему страшен.

Но Старостин не испугался. Его не покидало состояние бесшабашного веселья. Этакой эйфории, как после пары затяжек хорошей «травы». И плевать он хотел на то, что там орет этот живой труп. А если быть откровенным до конца, то Старостин и сам не знал, для чего он пустился в этот совершенно ненужный разговор. Может, чтобы по-настоящему, более полно ощутить и прочувствовать момент своего триумфа?.. Ведь сколько времени ему приходилось ломать себя, подстраиваясь под этого щенка и изображая преданного служащего.

– Вы что-то попутали немного, Виктор Георгиевич, – чуть растягивая слова, с блатными интонациями произнес Старостин. – Я у вас ничего не крал. Я свое взял.

– Свое, значит?! – продолжал беситься Малышев. – А ты забыл, сколько я денег в вашу гнилую контору вкинул?!. Как оплачивал заграничные турне ваших жирных женушек?!. Сколько вбухал в обучение за границей ваших тупорылых чадушек?! В какие суммы выливались мне ваши «спецоперации» в саунах с бл…ми?!

А вот эти слова Малышева задели Андрея Михайловича всерьез. Удар, как говорится, был нанесен не в бровь, а в глаз. Действительно, супруга Старостина и в молодости не отличалась модельными параметрами, а про день сегодняшний и говорить не хочется. Да и детишки, знаете ли… Хотя Старостин никогда не выделялся неумеренностью в употреблении спиртного.

Веселье куда-то улетучилось.

– …Короче, так, – Малышев вдруг опять стал совершенно спокоен. Как будто и не орал только что, срывая голосовые связки. – То, что ты украл, можешь оставить себе. В качестве отступного. И будем прощаться. Дела передашь…

На мгновение Малышев задумался. В дела департамента безопасности он никогда не лез и фамилий руководителей не знал. Кроме, конечно же, Старостина. И такого поворота событий, честно говоря, не ожидал. Однако быстро нашелся:

– Дела передашь заместителю! А я потом сам, лично, подберу человека на твое место. Все. Свободен.

Малышев, считая разговор оконченным, прошел к столу и включил компьютер. Ему срочно нужно было решить вопрос по переводу денег для финансирования акции возмездия.

Подняв голову, он увидел, что Старостин никуда не ушел. Широко расставив ноги, набычившись и перекатывая желваки по скулам, он стоял в самом центре кабинета и пристально смотрел на Малышева.

– Ты что, не понял? – удивился Виктор. – Свободен!

– Это ты не понял, пацан! – Андрей Михайлович медленно двинулся вперед. – Это ты забыл, как и кто тебя подобрал, к делу пристроил, раскрутиться помог. Ты думаешь, тебе это все с неба упало? Потому что ты финансовый гений? Да хрен-то там! Ты без нас – никто! Был, есть и будешь. А что касается увольнения…

Дверь за спиной Старостина открылась, и в кабинет вошли уверенно и слегка вальяжно, по-хозяйски, двое из тех троих, что приехали с «безопасником».

– …Так это ты уволен, пацан! – продолжил Андрей Михайлович. И, тяжело вздохнув, закончил свой страстный монолог: – Если бы ты знал, как же ты мне надоел за эти годы…

В далеком от кремлевских стен Душанбе продолжалась операция по ликвидации заговора наркобаронов.

Подполковник спустился в подвал. Здание, которое занимало министерство безопасности, было очень старым, строилось оно в свое время именно как штаб-квартира спецслужб, и подвалы здесь насчитывали несколько этажей вглубь. Сколько – подполковник и сам точно не знал. Пока не знал. Впрочем, сейчас это было не злободневно. Подождет. В данный момент его интересовал третий от поверхности земли.

Подполковник прошел по пустынному – ночь, знаете ли – коридору и вошел в последнюю, обшитую металлом дверь.

Небольшой пустой зал, расположенный за этой дверью, чем-то напоминал операционную или прозекторскую. Белый кафель под потолок, такого же цвета половое покрытие, люминесцентные лампы…

У дальней от входа стены, на цепях, подвешен человек. Точнее, уже не человек – тело, в большей степени напоминающее не до конца разделанную свиную тушу. Рядом с этим телом – двое. Пятнистые камуфляжные брюки заправлены в крепко стоящие на полу высокие ботинки, мускулистые торсы обнажены и покрыты потом. Хотя в этом зале далеко не жарко…

Услышав шум открывающейся двери, оба «голопузых» обернулись. Неторопливо, без малейшей тени суетливости – прекрасно знали, что чужие здесь не ходят. Увидев и узнав подполковника, чуть-чуть подобрались и подтянулись. Один даже открыл рот для доклада, но вошедший остановил его коротким уверенным жестом – ну какой уж тут официоз… Все свои, так сказать.

Все так же неспешно подполковник приблизился к висящему куску мяса, вгляделся в лицо – оно оставалось почти целым. Ведь когда-нибудь, рано или поздно, это должно было начать говорить. А с разбитыми губами, сломанными носом и челюстями говорить если не невозможно, то крайне тяжело. А выслушивать и разбирать сказанное – еще тяжелее.

– Как он?.. – негромко спросил подполковник, не поворачивая головы.

– Будет говорить, – уверенно ответил один из палачей. – Задавайте вопросы.

– У меня только один вопрос. – Подполковник чуть подался вперед, и теперь его губы почти касались уха подвешенного. – Откуда оружие?.. Где и у кого вы его взяли?.. Все остальное я уже знаю.

Тело на стене хранило молчание. И оставалось полностью неподвижным. Даже дыхания слышно не было.

– Он, случайно, не сдох? – На этот раз подполковник чуть повернул голову в сторону старшего из палачей.

– Сейчас! – откликнулся тот. Взял стоящую на не уместном здесь хромированном сервировочном столике обычную солдатскую эмалированную кружку, зачерпнул в нее воды из поставленного тут же, рядышком, ведра. Сделав шаг вперед, выплеснул воду в лицо подвешенного. Тот вяло задвигался, замотал головой, роняя на белый пол розовые капли.

– Где. Вы. Брали. Оружие, – раздельно выговаривая каждое слово, обратился подполковник к подвешенному.

Тот в ответ что-то неразборчиво прохрипел. Старший палач шагнул было вперед, но подполковник остановил его жестом и задал следующий вопрос: