Первая женщина моего мужа - Адриана Чейз

— Все верно, — кивнула она, присев напротив Сычева. — Папа Алины считает себя отцом Кати. Он исправно пересылает мне деньги, которые, как известно, никогда лишними не бывают.

Денис поджал губы. Оно и понятно — какому мужику хочется слышать, пусть и опосредованно, что он не в состоянии дать собственному ребенку всего?

— Чья она на самом деле? — процедил он, кивнув в сторону детской.

— Твоя, — тут же уверенно ответила Власта.

И поняла, что это Сычева… разочаровало. В душе родилась злость. Как с ней по койкам скакать — тут он первый. А как дочь растить — так на расстоянии. И, судя по всему, многое бы дал за то, чтобы по итогу их чудесная Катюша к нему отношения не имела.

— Я хочу сделать тест ДНК. Лев Родионович тоже заинтересован в этом, — проговорил Дэн. — Думаю, есть смысл провести его сразу для двоих потенциальных отцов.

Его губы искривила усмешка, которая обозлила Власту еще больше.

— Без проблем, — пожала она плечами. — Но знай — когда твое отцовство подтвердится, я подам в суд, если ты сам не признаешь официально Катю. И тогда уже тебе придется не только приезжать к дочери, но еще и платить на нее алименты. Про то, что она в этот момент станет твоей наследницей, говорить, я надеюсь, не нужно?

Некоторое время они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Что там происходило в башке у этого мальчишки, Власта не знала, но решила включить то, чего не хватало Алине — продуманность.

— Дэн… Послушай меня. Давай уже заканчивать со всем этим цирком. Аля тебя не простит и обратно не примет, — сказала она и поняла тут же, что попала точно в цель.

Ясно было одно — случились какие-то события, о которых она пока не знала, но которые уже повлияли на идиотскую уверенность Сычева в том, что ему нужна только Алина. Нужно было закреплять свои позиции.

— А я готова дать тебе все… Себя, свою любовь, свой опыт. Место на фирме — очень хлебное, между прочим. Продавайте ту квартиру, которую я вытребовала для тебя у Льва. Переезжай ко мне, места здесь хватит всем. Катюша будет счастлива, когда у нее появится отец. Я подскажу, как тебе вложить деньги, чтобы они принесли гораздо больше… Ты будешь счастлив, Денис, я тебе обещаю. А про Алю забудь, как это сделала я. Для меня она отрезанный ломоть. Я все отдала дочери, но на этом баста!

Последнее она сказала таким тоном, будто прежде всего хотела убедить в данном факте саму себя. Но Власте так нравилось озвученное, что она уцепилась за него со всей стальной хваткой, на которую только была способна.

Пусть проводит хоть тысячу ДНК. Она знает, что Катя — дочь Дениса. А дальше они заживут одной семьей и так будет совершенно правильно.

— Я подумаю, — мрачно проговорил Сычев, поднимаясь из-за стола. — И свяжусь с центрами, где делают анализы. Как сказать Кате, что это за манипуляции, — придумаем.

И снова Власта поразилась тому, каким незнакомым стал Дэн. Но ей это нравилось. Он уже не был тюфяком, которым становился рядом с Алей. Двадцать четыре — не то же самое, что восемнадцать. В этом возрасте пора уже становиться мужчиной, в которого он рядом с нею и превращался.

— Хорошо, — кивнула она, решив, что на этом можно и поставить точку в сегодняшнем разговоре. — Останешься? Или снял отель? — спросила она, старательно делая так, чтобы в этом вопросе не было слышно подтекста.

Какое-то время Денис раздумывал, потом ответил:

— Буду в отеле.

И Власта, провожая его до двери, очень рассчитывала на то, что Сычев, получив положительный ответ на тест ДНК, уже не станет сомневаться, а просто перевезет вещи и будет жить с ней и Катей одной семьей.

7.1

Сегодня мы с Олегом и Ритой собрались у меня дома по двум важным поводам. Первый — я подала на развод, что сделать оказалось проще некуда. И второй — нашла агента, который должен был заняться продажей нашей с Дэном квартиры.

Для начала планировалось уведомить мужа (а я надеялась, что к тому моменту, как мы найдем покупателя, он уже станет бывшим), что я продаю свою половину. Потом — получить от него отказ, ну или согласие на право преимущественной покупки. Ну а потом продать доли, забрать деньги и уйти жить свою большую свободную жизнь.

— Ты прямо даже будто расцвела! — восхитилась Ритка, когда мы с ней накрывали на стол.

Я приготовила небольшой легкий ужин, к которому планировала подать сухого вина. Гончаров был занят тем, что возился в санузле, где сегодня утром я обнаружила конденсат на трубе.

— Да-да! — донеслось до нас из ванной. — Согласен с Ритой.

Я хихикнула, когда подруга послала мне красноречивый взгляд. Дескать — вот, смотри, не только я это заметила. Но в ее глазах был и еще посыл, который явственно намекал на нечто двоякое. Вроде как во взоре Риты так и сквозило: «и вон какой мужчина рядом!» Ну или я себе это попросту придумала…

— Мне здесь очень уютно живется, — призналась я. — Олег просто мой спаситель.

Досервировав стол, я крикнула в сторону Гончарова:

— Готово!

И Олег вскоре появился на кухне. Он вытирал руки о полотенце и был сосредоточен на каких-то своих мыслях.

— Что? — спросил он, когда я слишком уж зависла на нем взглядом.

— Нет, ничего, — отмахнулась я под хмыканье подруги, в котором сквозило понимание. — Просто все остынет, если не поторопиться.

Мы расселись за столом, стали неспешно ужинать и болтать о всяком, попивая вино. И тема, которую я хотела обсудить с Ритой и Олегом, вдруг показалась мне совершенно неуместной.

— Как только разведешься с Денисом, я первый претендент на твои руку и сердце, — внезапно сказал Гончаров, заставив меня поперхнуться глотком сухого. — Дорадо просто божественная.

Почувствовав, что мои щеки заливает румянец, я поспешила перевести тему, ухватившись за то, о чем и хотела побеседовать с ребятами:

— Вообще-то у меня серьезный разговор, а не всякие глупости! — заявила и добавила, когда Олег собрался протестовать: — Я думаю, что правильным будет мне поехать и поговорить с мамой. Расставить все точки над «i».

Рита нахмурилась, а Гончаров одобрительно закивал. Я же пояснила:

— Это совсем не значит, что я желаю с матерью наладить отношения и общаться, как ни в чем не бывало. Но и мне станет легче, если я услышу хоть какие-то объяснения тому, что она настолько отвратительно поступила по отношению к собственной дочери.