Пикник у Висячей скалы - Джоан Линдси

– Надеюсь, теперь у бедняжки свой собственный сад.

– Насколько мне известно, несколько лет назад ею заинтересовался какой-то старый хрыч, и больше я ничего не слышал. По правде, мы виделись всего один раз после приюта. И все же она была хорошая, немного походила на меня – не терпела от людей всякого вздора.

Альберт направил Лансера вправо на узкую дорожку: по одну сторону тянулся лес, по другую – поросший мхом сад, из высокой травы которого выскочили утки, напугав лошадей. Здесь закончились гостеприимные виды и звуки деревенской жизни. Приятели вступили в зеленый мрак леса.

– Срежем целых пять миль. Тут где-то есть ухабистая тропинка, которая приведет нас прямо к другой стороне горы Маседон.

Остаток пути проделали без разговоров; дорога извивалась, ведя молодых людей через бревна и ручьи. Не считая птиц и кроликов, единственным повстречавшимся живым существом был кенгуру валлаби, выпрыгнувший из зарослей папоротника чуть ли не прямо перед Лансером. Две алюминиевые кружки Альберта загремели, как цимбалы, когда большой черный конь встал на дыбы, едва не повалив идущего сзади пони. Альберт ухмыльнулся через плечо.

– Ты там как? Я уж думал, грохнешься!

– И не мудрено – я еще ни разу не видел кенгуру.

– Вот что я тебе скажу, Майк. Иногда ты бываешь тем еще идиотом, но на пони держишься чертовски хорошо. – Комплимент получился сомнительным, но Майкл все равно его оценил.

Когда они вышли из леса на более открытую местность по другую сторону горы, утро уже разыгралось и было наполнено духотой. Юноши отвели лошадей в тень и посмотрели на равнину внизу. Прямо перед ними в море из светлой травы величественным островом выделялась Висячая скала.

– Путь неблизкий, Майк. На пустой желудок так далеко ехать не стоит. Шевелись – перекусим, как только спустимся к ручью.

С прошлой субботы столько всего произошло, что странно было обнаружить то место, где они обедали и где Альберт мыл бокалы, совершенно неизменным. По-прежнему черным кругом лежал пепел от их костра, ручей продолжал журчать, омывая гладкие камни. Лошадей привязали и накормили под теми же деревьями, все те же солнечные лучи освещали сквозь листву обед, разложенный на газете поверх травы: кусочки холодного мяса с хлебом, бутылка томатного соуса, чайник со сладким чаем без молока.

– Налетай, Майк, ты же говорил, что проголодался.

Голод отступил еще утром; как только в поле зрения попала Скала, Майкл ощутил внутри такую болезненную пустоту, какую не заполнишь холодной ягнятиной. Альберт расправился с плотным обедом и затоптал ботинком угли костра, после чего прилег на траве, попросив Майка засечь время по его часам и ткнуть друга в спину через десять минут. Не прошло и пары секунд, как юноша крепко уснул и захрапел. Майк встал и подошел туда, где субботним днем четыре девочки, каждая по-своему, преодолевали ручей. Вот здесь та, с темными локонами, стояла, глядя на воду, а затем прыгнула, смеясь и потряхивая кудряшками; другая, худенькая, пересекла поток без колебаний и даже не посмотрела назад; толстушка едва не поскользнулась на шатающемся камне. Миранда, высокая и светловолосая, порхнула над потоком белым лебедем. Три остальные девочки вместе болтали и смеялись, уходя в сторону Скалы, но не Миранда – она на мгновение задержалась на противоположном берегу, чтобы поправить упавший на щеку локон желтоватых прямых волос, и тогда Майкл впервые увидел ее прекрасное серьезное лицо. Куда они шли? Какими женскими секретами радостно делились в последний судьбоносный час?

За свою короткую жизнь Альберт спал в таких разнообразных местах, где Майк не сумел бы и глаз сомкнуть: под сомнительными мостами, в полых бревнах, пустых домах и даже в камере полицейского участка одного маленького городка в компании полчища насекомых. Он везде спал крепко и урывками, как собака, и вот теперь тоже встал отдохнувшим и взъерошил волосы.

– Что это ты там задумал? – поинтересовался молодой человек, доставая огрызок карандаша. – Если я набросаю план, ты разберешься? Откуда начнем?

Действительно, откуда? В детстве Майк любил играть с сестрами в прятки в небольшом окультуренном лесу, под навесом рододендронов или дуплистого дуба. Однажды он прождал так долго, что вдруг заволновался и сам побежал на поиски сестер, которые плакали и хныкали всю дорогу домой, так как испугались, что брат умер или заблудился. Почему-то все это сейчас ему вспомнилось. Возможно, именно так и закончится история с Висячей скалой. Хоть Майкл и не мог доказать это Альберту, нельзя было отрицать, что поиск с собаками, следопытами и полицейскими – лишь один способ, вероятно, даже неверный. Вдруг все завершится – если завершится вообще – внезапной находкой, которая никак не связана со всеми целенаправленными поисками?

Договорились, что каждый из юношей будет осматривать свою часть территории согласно схеме Альберта, обращая особое внимание на пещеры, нависающие камни, бревна и все то, что девочки могли использовать в качестве какого-то убежища.

Так как определенный просвет среди деревьев на юго-западной стороне Скалы был опознан несколькими свидетелями в качестве места, откуда днем четырнадцатого февраля прибежала плачущая и растрепанная Эдит, Альберт решил заняться этим участком и, насвистывая, начал тщательно исследовать нижние склоны, где, по слухам, некогда имелась лесная тропа, заросшая папоротником и ежевикой. Едва линялая голубая рубаха Альберта скрылась среди деревьев, Майкл остановился. Альберт как раз глянул назад и подумал, что бедняга Майк, пожалуй, чувствует себя неважно. Напрасно, черт возьми, они все это затеяли…

На самом деле его друг прислушивался к бормотанию леса, что накапливалось в нагретых зеленых глубинах. В полуденном спокойствии все живые существа, кроме человека, который давно утратил данное богом чувство равновесия между отдыхом и работой, замедлили свой привычный темп. Бархатистые завитые листья коричневого цвета трескались от прикосновения человеческой руки, ботинки растаптывали аккуратные жилища муравьев и пауков; проведя рукой по коре, Майк потревожил колонию гусениц в густых меховых одежках, попавших под лучи дневного света. Почуяв приближение чудища, спящая под камнем ящерица проснулась и поспешила в безопасное место. Уклон становился все круче, а растительность – гуще. Светлые волосы прилипли к вспотевшему лбу, однако юноша, тяжело дыша, упорно пробирался через вымахавший до пояса папоротник, неся с каждым шагом по пыльной зелени смерть и разрушение.

Позади него, примерно в пятидесяти ярдах ниже, осталась заводь, прямо напротив поросшего редким лесом склона. Где-то здесь, возможно, на этом самом месте, ступала Миранда, ведя группу девочек через заросли высокого папоротника-орляка к кустам кизила, среди которых сейчас оказался и сам Майк. Отвесная часть Скалы становилась все ближе, массивные плиты и парящие прямоугольные камни составляли разительный контраст с очаровательными нижними склонами, покрытыми папоротником. Доисторические камни и гигантские валуны высились среди гниющей растительности и остатков животных: костей, перьев, птичьего помета, сброшенной змеиной кожи; некоторые из них были зазубренными, с острыми выступами, неприличными выпуклостями и чешуйчатыми наростами, другие за миллионы лет сгладились и стали округлыми. Миранда могла положить свою уставшую голову на любой из этих внушающих ужас камней, используя его как подушку.