Пикник у Висячей скалы - Джоан Линдси

– Миранда! Где ты?.. Миранда!

Никто не ответил. Он побежал, насколько это получалось, к изгороди кустарников. Колючий серо-зеленый кизил цеплял его нежную английскую кожу.

– Миранда!

Огромные камни и валуны загораживали дорогу, каждый представлял собой страшное препятствие – обойти, взобраться, проползти, в зависимости от размера и формы. Они становились все больше и причудливее.

– Дорогая моя, потерянная, где же ты? – крикнул Майк и, подняв глаза от ненадежной земли, увидел монолит, черный на фоне солнца. Несколько камешков гальки скатились в пропасть, когда он споткнулся о зазубренный выступ и упал. Боль пронзила лодыжку, но юноша снова встал и двинулся к следующему валуну. В голове крутилась только одна мысль: «Вперед». Предок Фитцхубертов, продиравшийся сквозь кровавые баррикады Азенкура, чувствовал себя точно так же и вписал это самое слово, только на латыни, в семейный герб. Вперед. Пять веков спустя Майк продолжал двигаться вперед.

Беспокоиться о чем-то кроме собственных дел было для Альберта внове, и ситуация ему не нравилась. Возвращаясь вечером пятницы домой через гору, он то и дело вспоминал о друге, который остался у ручья один на всю ночь. Бедняга ведь даже не знает, как правильно устроить себе постель из листьев папоротника – надо вырыть ямку под плечи. Или как разжечь огонь из небольшого количества коры, когда ночью станет холодно, а на маседонских равнинах такое бывало даже летом. Что-то явно беспокоило парня, но вот что именно, Альберт понять не мог. Наверное, все важные особы вроде английских родственников Майка немного чокнуты. Или же в этой чепухе с поиском пропавших девчонок и правда есть какой-то смысл? Альберт и сам был знаком с безрассудными желаниями: однажды он отправился на скачки в Балларат и поставил целых пять фунтов на неприметную лошадку, которая с легкостью обошла соперников и принесла выигрыш сорок к одному. Возможно, то же самое чувствовал и Майк, отправляясь на поиски девчушек. Что до Альберта, ему все это уже чертовски надоело… скорее всего, они давно мертвы. Он надеялся, что кухарка оставила ему чего-нибудь горяченького к чаю. Проклятье, что теперь сказать хозяину? С такими тревожными мыслями Альберт направлялся домой, отпустив поводья.

Темнота наполняла душу тоской и загадочностью весь путь до ворот Лейк-Вью. Расседлав Лансера и обмыв его струей воды на конном дворе, Альберт пошел на кухню, где его обрадовали щедрыми порциями подогретого мясного пудинга с почками и абрикосового пирога.

– Хозяин недоволен тем, что ты вернулся так поздно, – сообщила кухарка. – И куда вообще подевался юный Майкл?

– С ним все в порядке. Поговорю с хозяином, как только допью чай, – ответил извозчик, накладывая себе еще пирога.

Время перевалило за десять вечера, и полковник сидел один в своем кабинете, раскладывая пасьянс. Французские окна, выходящие на веранду, были открыты. Альберт громко кашлянул и постучал по свинцовой раме.

– Заходи, Кранделл. Ради всего святого, где Майкл?

– У меня от него послание, сэр. Я…

– Послание? Разве вы не вместе вернулись домой? Что, черт возьми, произошло?

– Ничего, сэр, – сказал извозчик, отчаянно пытаясь вспомнить подходящее объяснение, которое он придумал, пока ел абрикосовый пирог. Все вылетело из головы, как только он поймал обвиняющий взгляд голубых глаз старика.

– Как это ничего? Мой племянник не говорил, что намерен пропустить ужин. – Если в Лейк-Вью ты не являлся за стол без предупреждения, это считалось чуть ли не преступлением, требующим высшей меры наказания.

– Он не планировал так задерживаться, сэр. Дело в том, что мы отправились в обратный путь с небольшим опозданием, и мистер Майкл решил остановиться на ночь в «Маседон Армс», а домой вернуться уже завтра.

– В «Маседон Армс»? В убогом пабе близ станции Вудэнд? Что за вздор!

– Думаю, сэр, – продолжил Альберт, набираясь храбрости, как все хорошие лжецы, – он не хотел причинять вам лишних неудобств.

Полковник фыркнул.

– Только вот кухарка целых три часа то и дело подогревала ему ужин.

– Честно говоря, мистер Майкл слегка вымотался после долгой поездки на солнце.

– Куда вы ездили? – спросил полковник.

– Довольно далеко. Это я подкинул ему идею, что лучше отдохнуть и переночевать в Вудэнде.

– Так это была твоя гениальная идея? С мальчиком, полагаю, все хорошо?

– Он в полном порядке.

– Будем надеяться, что пони нормально устроят в стойле на ночь – если там вообще есть конюшня. Ладно, можешь идти. Доброй ночи.

– Доброй ночи, сэр. Вам завтра понадобится Лансер?

– Да. То есть нет. Вот черт. Не могу строить никаких планов на субботу, пока не увижусь с племянником. Нас пригласили в Губернаторский коттедж поиграть в теннис.

Хотя обычно Альберт проваливался в глубокий сон без сновидений, едва голова касалась подушки, в эту ночь его мучили тревожные сны, в которых голос Майкла звал его оттуда, куда Альберт никак не мог попасть. Звук то проникал через крошечное окно, доносясь со стороны озера, то порывисто налетал с главной дороги, то раздавался совсем рядом, прямо под ухом – «Альберт, где ты? Альберт?» – отчего конюх просыпался и вскакивал весь в поту. Впервые за все время он был рад восходу солнца, которое наполнило маленькую комнатку оранжевым светом, призывая встать, сполоснуть голову под шлангом и заняться лошадьми.

Не сказав никому ни слова, даже своей хорошей подруге кухарке, сразу после завтрака Альберт оседлал Лансера и направился через гору к площадке для пикника. «Скоро вернусь» – оставил он записку на двери конюшни, чтобы обманом выиграть время. Нечего зря тревожить народ, когда в этот момент Майк, вполне возможно, спокойно возвращается домой, и ему осталось всего несколько миль до поворота на Лейк-Вью. Здравый смысл подсказывал, что нет причин для беспокойства. Майк был опытным наездником, хорошо знавшим тропу, и все же, несмотря на все доводы рассудка, внутри поселился страх.

Альберт пустил Лансера легким галопом, и вскоре они очутились на мягком грунте среди высоких лесных деревьев, где наметанный глаз конюха заметил, что на влажной красной поверхности редко используемой тропы не было никаких следов, кроме тех, которые они оставили накануне. На каждом повороте молодой человек подавался вперед в седле, ожидая увидеть белоснежную гриву арабского пони, выходящего из-за папоротника. На самой верхней части дороги, где лес редел, Альберт остановил Лансера под тем же деревом, где вчера утром сидел с Майклом. По ту сторону равнины возвышалась Висячая скала, на поверхности которой резко играли контрастами полуденный свет и тень. Едва обращая внимание на уже привычный великолепный вид, он окинул взглядом безлюдную сияющую равнину в поисках движущегося белого пятна. Спуск по скользкой сухой траве и шатающимся камням давался медленно даже такому устойчивому животному, как Лансер. Наконец-то оказавшись на равнине и ощутив ровную почву под ногами, Альберт вновь понесся вперед, словно ветер. На краю площадки для пикника крупный конь остановился так внезапно, что наездник чуть не выскочил из стремян. Лансер при этом издал долгое ржание, которое эхом пронеслось по поляне, будто вой сирены. В ответ, только тише, заржала другая лошадь, и через пару секунд из кустов вышел белый пони. На нем не было седла, уздечка тащилась по земле. Альберт с радостью позволил двум коням самим идти обратно к ручью.