Проклятие Стравинского - Валерия Леман

– А я отказалась писать про доктора Плиса. Слишком он был порядочным и несчастным человеком. А я, прежде всего, тоже человек, а уж потом – журналист, готовый на все ради сенсационной заметки.

Черт возьми, это прозвучало внушительно, так что мне пришлось на время смирить свой пыл, тем более что Рита почти тут же потянулась рукой к своей сумочке, словно собираясь немедленно рассчитаться за кофе и лететь дальше по своим человеческим, а затем уж журналистским делам.

Само собой, я поспешил уверить свою милую визави, что без проблем оплачу наш совместный кофе, и поблагодарил ее за приятную беседу. Мы пожелали друг другу хорошего дня и разошлись в разные стороны: я направился к замку, Рита поскакала в направлении города.

Но на этом мои встречи со швейцарской прессой не завершились. Едва я сделал несколько шагов, как откуда-то вынырнул юркий парень в ярко-красной кожаной куртке и огромных черных очках, на фоне которых все его личико казалось крошечным и сморщенным.

– Повезло моей коллеге, – вместо приветствия произнес он высоким ломким фальцетом, – ей без проблем дал интервью главный охотник за трупами. Полагаю, все дело в том, что Рита, как и вы, русская?

Каюсь, этот парень не понравился мне с первого взгляда: юркий, мелкий, скользкий. Плюс ко всему – эти глаза, скрытые за черными стеклами очков.

– Именно потому, что мы оба – русские, и состоялась наша беседа. Не интервью, а просто беседа, понимаете?

Я постарался, чтобы мой голос звучал нейтрально, без тени неприязни. Но, казалось, парень заранее подозревал весь мир в лютой нелюбви к себе и заранее ненавидел за это всех и вся.

Он криво усмехнулся.

– Ну, конечно – просто выпили кофе и побеседовали о погоде. А между тем вы оба могли сообщить друг другу столько интересного! – Он выразительно сглотнул слюну. – Вы могли бы в красках описать, как на самом деле появились трупы на набережной Монтре… Допустим, это не вы превратили живых парней в трупы, но вполне могли видеть того, кто это сделал. Увидеть и промолчать – по каким-то своим собственным причинам.

Я усмехнулся.

– Разумеется. По моей части все ясно. А что интересного в таком случае могла сообщить мне Рита?

Парень вновь скривил губы в ухмылке.

– Рита тоже не совсем чиста, и лично мне не все ясно относительно ее участия в деле доктора Плиса. Она брала у него интервью, а оно почему-то так и не появилось в ее родном журнале. Интересно, почему? Или лучше задать вопрос немного по-другому: интересно, о чем в таком случае был ее, на удивление, короткий разговор с доктором? Ведь вполне возможно, что девушка и не думала брать никакого интервью, а попросту хотела прикупить у Оскара Плиса дозу его чудного «Волшебного сна» для нелюбимого мужа?

Пару минут я смотрел на свое собственное отражение в огромных черных очках, а в моей голове вспыхнул вопрос: «Интересно, для чего ты сообщаешь данную информацию мне?»

Парень словно бы услышал мой беззвучный вопрос.

– Вы спросите, для чего я вам все это говорю, а я отвечу: говорю, потому что желаю высказать свою точку зрения. Вы сможете прочитать ее в завтрашнем утреннем выпуске кантональной газеты «Утро». Кстати, а вот и снимок для нее!

При этих словах в его руках вдруг появилась фотокамера, и парень молниеносно сделал пару-тройку кадров.

Разумеется, я не стал закрывать лицо руками и делать подобные глупые жесты – я просто стоял и улыбался. Черт с ним! Желает изложить свои бредовые идеи – пусть пишет, сопровождая моими фотоснимками. Но вот если в завтрашней статье появится хотя бы намек на то, что я сообщил минимальную информацию этому неприятному типу – пусть готовится к ответу!

Когда новоявленный папарацци уже разворачивался, чтобы рвануть от меня вместе со всеми своими драгоценными фотокадрами, я успел-таки цапнуть его за худющее плечико.

– Извиняюсь, как ваше имя – я действительно собираюсь прочесть ваш завтрашний опус в газете «Утро»?

Он перевел дух и выдернул плечо.

– Питер Пуле, прошу любить и жаловать.

Проговорив это, парень припустил вдоль по набережной, а я неторопливо развернулся и направился к замку.

Я без труда нашел Соню в Шильоне – она в буквальном смысле прыгнула мне в объятия, едва я поднялся в большой рыцарский зал на втором этаже.

– Ален, ты услышал мои мольбы!

Мимолетно чмокнув в щеку, она тут же подхватила меня под руку и развернула к выходу.

– Еще немного, и я устроила бы прямо здесь прилюдную истерику в лучших традициях. Ты не представляешь! Как только я поприветствовала коллег-художников, ко мне немедленно подскочили противные журналисты и принялись задавать свои дурацкие вопросы…

Она на мгновенье задумалась, встряхнув головой.

– Совершенно дурацкие вопросы, по-другому и не скажешь! В связи с этим, мой дорогой и единственный, я припомнила, о чем говорила тебе твоя подруга Рита, и поняла: а ведь девушка права! Вполне возможно, что сегодня нам с тобой не стоит идти смотреть выступления танцовщиков балета…

Мы пулей спустились по каменной лестнице замка, почти тут же оказавшись в зеленом дворе. Здесь я притормозил и развернул Соню к себе.

– Небольшое уточнение: не «моя подруга Рита», а наша общая с тобой знакомая, и сообщила она не лично мне, а нам с тобой. Согласна?

Соня лишь нервно передернула плечиками.

– Без разницы! Не в том дело. Понимаешь, еще парочка таких вопросов, и я точно прибью хотя бы одного гада-журналиста!

Я припомнил недавний нелицеприятный разговор с Питером из газеты «Утро» и согласно хмыкнул.

– Очень тебя понимаю. Ко мне тут тоже привязался один журналюга, слегка подпортив настроение. И что в таком случае ты предлагаешь?

Мы стояли в центре зеленого двора в окружении каменных древних стен, а над нами синело бездонное небо – одного цвета с дивными глазами мадемуазель Дижон. Возможно, я засмотрелся, утонул в ее очах, возможно, при этом на моем лице появилось какое-нибудь забавно-блаженное выражение, в итоге моя Соня неожиданно весело расхохоталась.

– Предлагаю отправиться куда-нибудь погулять – к примеру, в Веве. В этом славном городке у меня два раза были выставки, так что я неплохо в нем ориентируюсь и знаю ресторанчик, где мы с тобой чудно отобедаем. Согласен?

Я согласился без лишних слов. Через двадцать минут мы уже были на вокзале, а еще через пятнадцать подошел поезд, доставивший нас в соседний городок Веве; в итоге ровно через сорок семь минут мы с Соней сидели на открытой террасе ресторанчика, предаваясь греху чревоугодия.

Когда с дивным ростбифом в сырном соусе было благополучно покончено и мы в блаженной апатии ожидали наш кофе с блинчиками на десерт, Соня, лениво прищурившись на солнышке, решила просветить меня по части достопримечательностей городка Веве.