Башмаки на флагах. Том 3. Графиня фон Мален - Борис Конофальский

Офицеры стали улыбаться и понимающе посмеиваться.

— Нет, для меня нет ничего важнее, чем военный совет, — отвечал Волков холодно и даже не потрудившись привстать с лавки.

— Слава Богу, а то вдруг общение с молодыми девами для вас важнее, чем нудные советы, — продолжал генерал.

Волков не счёл нужным повторяться и промолчал, а фон Беренштайн, поняв, что его шутки далее не будут уже успешны, пришёл к делу. Первым делом он решил из разбитого полка фон Клейста оставшихся там людей распределить в полк Волкова и полк Эберста, собрав два сильных полка из трёх слабых. Кавалер получил две роты общей численностью двести шестьдесят человек. Но при этом у Волкова забрали всех оставшихся у него кавалеристов вместе с Гренером. Эберст получил роту в сто семьдесят человек. В резерве, в личном подчинении генерала, остались шесть сотен ландскнехтов, три сотни кавалерии и сто двадцать стрелков и арбалетчиков. Несмотря на всю неприязнь к фон Беренштайну, Волков посчитал такие изменения правильными и был, признаться, рад, что капитан-лейтенант Фильсбибург оказался у него в полку, так как Рене не очень хорошо справлялся со своими обязанностями.

А после разговор пошёл о плане следующего сражения. И вот тут Волкову уже не нравилось всё.

— Адъютант Мильке, будьте добры, огласите разработанный нами план, — предложил генерал.

Мильке встал и стал на наспех нарисованной карте объяснять диспозицию.

— Господа, ничего иного придумать тут нельзя, у нас два полка, и имеем мы два брода. Мы посчитали, что полк полковника Эберста переправляется здесь у лагеря, — Мильке указал пальцем место на карте, — у западного брода, а полковник Фолькоф форсирует реку у восточного брода.

Это был как раз тот брод, по дороге к которому была разгромлена вторая рота капитана Бертье.

— Тот из полковников, кто первым выйдет на тот берег и построится в боевые порядки, обеспечит переправу кавалерии, — продолжал Мильке, — и сразу поможет другому, если у другого возникнут трудности с переправой. Думаю, что удержать оба полка на реке у мужичья силёнок не хватит.

«Это как пойдёт».

— По нашим подсчётам, хамов не больше двух с половиной тысяч, — вставил слово фон Беренштайн. — Продолжайте, адъютант.

Мильке поклонился и продолжил:

— Оттеснив противника от берега, мы дадим ландскнехтам и стрелкам переправиться на тот берег и начнём наступление на лагерь врага. Я уверен, что в поле мы их опрокинем. Главное — не дать им укрыться в лагере.

«Уж очень всё гладко у вас, вы уже мечтаете, чтобы они не сбежали. Не рано ли?».

— Наша кавалерия должна будет отрезать быдло от моста на Рункель. А пехота — до вечера прижать их к реке и перетопить в ней, — снова заговорил генерал. — Если же они запрутся в лагере, то нам придётся переправлять на тот берег артиллерию, которую столь любезно нанял полковник Фолькоф. Вот таков план. Есть ли возражения, господа? Дополнения? Вопросы?

Волкову план не понравился совсем. Не так уж просты и слабы были мужики. Да, не так хорошо они держали строй, нестойко вели себя под пушечным огнём, но только одно то, что они ведут свою войну уже почти два года и побили многих именитых воинов, доказывало обратное. Неужели фон Беренштайн, только что, два дня назад, потерпевший от них поражение, этого не понимает?

Но, как и другие офицеры, он молчал просто потому, что ничего своего предложить не мог. Он не знал, как форсировать реку иначе, чем предлагал Мильке. Единственное замечание…

— Что вам, полковник? — спросил его генерал.

— Думаю, что мне с полковником Эберстом лучше поменяться бродами. Я этот берег, это западный брод, уже хорошо знаю, я тут уже дрался.

По лицу фон Беренштайна Волков понял, что тот хочет отказать, но он не успел ничего сказать, так как Эберст произнёс:

— Пусть полковник Фолькоф начинает у западного брода, мне всё равно, где переправляться.

— Да, я думаю так же, пусть Фолькоф начинает дело у западного брода, — произнёс Мильке, покосившись на Волкова. — Он тут уже давно всё приглядел. Пусть начинает здесь, у лагеря.

— Ну что ж, раз полковнику Эберсту всё равно, так берите себе этот брод, Фолькоф, — нехотя произнёс генерал.

Это была небольшая победа над фон Беренштайном, Волков не только хорошо знал это место, но и был уверен, что его артиллеристы прямо из лагеря, с возвышенности, простреливали весь берег и могли хорошо поддержать его на том берегу крупной картечью и ядрами.

— В общем это всё, дело будет через два дня, начинаем на заре. Господа офицеры, знакомьтесь со своими новыми частями, выходите на рекогносцировку. Осматривайтесь на местах. И будем молить Господа об успехе нашего дела. Все свободны, — закончил совет генерал.

— Капитан-лейтенант, — произнёс он, отвечая кивком на поклон Фильсбибурга. — Я хотел бы взглянуть на ваших людей.

— Немедля распоряжусь. Прикажу капитанам строить людей за западным выходом.

Полковник не поленился, сам пошёл посмотреть, как офицеры будут строить своих людей. Ничего удивительного или приятного он не увидел, солдаты были не для первых рядов. А вот строились они, кажется, в первый раз. Бараны. Сержанты… Орали, лупили палками по шлемам и кирасам этих болванов, а Волков никак не мог понять, чего от этих сержантов больше — порядка или глупой суеты. Глядя на всё это, кавалер сразу усомнился не только в командирах рот, но и в самом капитан-лейтенанте. Нет, Карл Брюнхвальд такого построения не допустил бы. Они бы строились и перестраивались у Брюнхвальда с утра до вечера, пока не научились бы.

Волков с недовольным видом пошёл вдоль выстроенных наконец линий. Но Карла, на которого он мог положиться, сейчас тут нет, а есть Рене и Фильсбибург.

«Нет, пусть пока будет заместителем Рене, уже известно, что от него ожидать, а от этого чего ждать, пока не понятно, впрочем, других офицеров у меня сейчас нет. Неизвестного ротмистра на должность командира рота назначать рискованно, придется довериться этому».

Доспех у новых людишек плох, оружие так себе, да нет, тоже плохое. Пик мало, алебард мало, копья да годендаги, и то всё на плохом кривом дереве. Железо ржавое. Солдаты самые дешёвые, из городских ополчений за полцены набраны. При осадах и для гарнизонов ещё худо-бедно годны, а для дела в поле… Такое впечатление, что строю совсем не учены. А сержанты… Он с кислой миной повернулся к лейтенанту Фильсбибургу:

— А когда вы выйдете на тот берег и по вам, к примеру, будут бить стрелки или пойдёт мужик, сколько ваши роты будут там строиться?

Лейтенант чуть помолчал виновато и ответил:

— Сержантов мало, господин полковник. Мужики побили многих при последнем деле.

Волков без намёка на всякое понимание посмотрел на капитан-лейтенанта, помолчал и принял решение:

— Думаю, обе роты нужно свести в одну, вы, Фильсбибург, возглавите эту роту, пятьдесят человек вы передадите в роту ротмистра Хайнквиста, он лично отберёт себе людей, сами же попросите четырёх хороших сержантов в роте капитана Рене, — он поднял палец. — На время! Чтобы они обучили ваших. Возьмёте барабанщиков и трубачей и за два дня научите своих людей быстро строиться в походную колонну, из походной в баталию, в шесть рядов, а из неё — в штурмовую колонну в четыре человека. Гоняйте их до ночи, а коли начнут бурчать, так вразумите этих неумех. К завтрашнему вечеру я хочу видеть, как они строятся и при фронтальном ходе баталии под барабан держат строй. Чтобы как по линейке шли.