Южный Ветер - Даша Благова

обидеть не хотели. Не хотели, точно не хотели. Ты уж прости. Мы же спрашиваем, вдруг помощь какая нужна. Да, такой брат – это все-таки обуза.

– Кто бы говорил! Вам же самим скоро понадобятся подгузники для взрослых. Женя, если что, ходит в туалет сам.

Саша опустилась к блокноту и продолжила писать и черкать, как будто ничего и не случилось. Женя все так же рассматривал виноградные листья. Соседи заохали, зашипели, заговорили быстро-быстро, но Саша не слушала, она выхватила только одну фразу, что она, Сашка, как была злющей, так и осталась, люди не меняются, ей-богу. Не меняются, а потом умирают, подумала Саша. Она не стала подниматься в квартиру и решила дальше сидеть под виноградником, этот подъезд и ее тоже вообще-то.

За ужином, распиливая вилкой котлету, Саша взяла свободной рукой телефон и загуглила название радиостанции, которое выпрыгивало из речи баритонящего ведущего один раз в три минуты. Прочитала, что «Южные волны» – это единственное радио на все курортные города, а его вышка почему-то торчит из Южного Ветра, и к ней лепится редакция. Потом, сунув в рот сразу две четвертинки помидора, Саша поискала в соцсетях сотрудников радио. Нашла около пятнадцати, некоторые, не стесняясь, указывали, что также ведут соцсети южноветровской администрации или пишут в местную газету. Саша отфильтровала страницы так, чтобы остались только мужчины, и выбрала из них молодого, с большим количеством снимков и словом «продюсер» в графе про работу. Продюсера «Южных волн» звали Антоном, он часто фотографировался в темных очках и подкатывал рукава своей белой рубашки. Саша написала ему, что работала на радио в Москве и хотела бы сделать деловое предложение, в этом же сообщении пригласила его в кофейню. Отправила и развернула на весь экран аватарку Антона, где он стоял возле дорогущей бэхи, но не касался ее телом. Этот точно ей ответит.

На следующий день Саша проснулась поздно: специально не поставила будильник. Кислород в комнате почти закончился, за стеной топал Женя, на улице детские ноги колотили по мячу. Саша открыла балконные двери и поняла, что кислород закончился во всем городе. Она вернулась в кровать и включила интернет в телефоне – в него тут же упал ответ от Антона. Он писал очень вычурно, многобуквенно, запятых ставил чуть больше, чем нужно. Саша перечитала дважды, чтобы понять: Антон заинтересован в их встрече и хвалит кофейню, в которой они непременно встретятся. Саша напечатала короткое сообщение с датой и временем, затем крикнула Жене: «Пойдем погуляем!»

Саша и Женя сходили в хозяйственный магазин, потом в косметический, потом попрыгали по всем маленьким магазинам, что торчали в первых этажах панельных домов, стоящих у площади. Саша приобрела свечи с запахом и цветные носки для Жени, утрамбовала все в сумку. Вышли к самой большой детской площадке в городе и купили там сладкой ваты: она стала кукожиться и коричневеть почти сразу. Помыли руки в фонтане и даже не повернулись к деду, который их за это отчитал.

Когда Саша и Женя подошли к своему двору, они услышали бабахающую музыку. Женя не любил никакой музыки. Он положил ладони на уши и пошел за Сашей к подъезду, проползая через шум. Они увидели, что музыка вырывается из красных «жигулей» – старой, чуть помятой машины, но чистой и даже как будто отполированной. На ее капоте сидели две девушки, рядом стояли три парня, один из них курил. Они кричали что-то друг другу в уши и показывали экраны телефонов. Под виноградником остались только две пожилые женщины, без платков, в летних халатиках, они были хмурые и стойкие, смотрели перед собой и никуда конкретно.

Увидев Сашу, курящий крикнул, эй, подойди. Саша ничего не стала кричать, и тогда курящий повторил, эй, ты глухая, что ли. И Саша показала ему средний палец, потому что ничего лучше не придумала и вообще хотела домой, чтобы снять босоножки на каблуках и содрать с мокрой кожи платье. Девушка на капоте закатила глаза, курящий дернулся и полез в машину, и тогда музыка стала еще громче. Саша зашла под виноградник и услышала, что женщины как раз спорят, вызвать ли им участкового. Одна не хотела, а вторая считала, что участковому Сережке все равно заняться нечем.

Саша зашла в подъезд и поднялась домой. Окна их с Женей квартиры таращились во двор, поэтому музыка забивалась в комнаты и отпрыгивала от стен. Женя продолжал сжимать уши и стал нехорошо подергиваться. Саша прямо в босоножках прошлась по всей квартире и закрыла окна. Стало чуть тише. Женя сел на табуретку у двери, и Саша помогла ему снять кеды, он уже сам снимал кеды и иногда их даже сам надевал, но сейчас его руки были заняты ушами, Саша это понимала. Только после этого она избавилась от каблуков, размяла стопы и пошла переодеваться в домашний сарафан. Женя в уличной одежде лег на свою кровать и накрыл голову подушкой.

Квартира стала нагреваться и вываривать из себя кислород. Саша хотела умыться, но посмотрела на свое отражение и решила, что еще немного побудет накрашенной, поэтому намочила водой только грудь и шею. Она легла на диван и взяла телефон, чтобы почитать новости. Потом встала и походила по комнате. Сняла с полки книгу. Поставила на место. Музыка забивалась в квартиру через щели и стекла, а воздух почему-то нет. Саша залезла в холодильник, сунула туда голову и постояла так несколько секунд. Потом вытащила пакет с черешней. Налила воду прямо в пакет, поболтала ее внутри и выпустила в раковину. Вышла на балкон и закрыла за собой дверь. Навалилась на балконные перила и стала запихивать в рот сразу по три ягоды. Саша жевала черешню, жевала сразу по несколько штук, так что губы ее были красные и блестящие, сок вытекал из уголков рта, и Саша слизывала его языком. Она хмурилась и смотрела на людей возле машины, косточки складывала в ладонь, а когда их набиралось штук десять или больше, Саша зажимала по одной между большим пальцем и указательным и выстреливала вправо, пытаясь попасть в фонарный столб у подъезда. Сначала ничего не получалось, но потом Саша пристрелялась, и, когда она попала косточкой в столб шесть раз подряд, во двор впрыгнула полицейская машина.

Музыку сразу же выключили. Саша услышала, как орет цикада. Из машины вышел мент и стал что-то требовать и хамить. Девушки опустили головы, парни, все сразу, курящие и некурящие, встали между ними и участковым, заговорили что-то возмущенно про то, как можно включать музыку в это время, законом не