База-500. Ягдкоманда - Алекс фон Берн

* * *

Выйдя из кабинета Баха, я попробовал разыскать штурмбаннфюрера Штадле, но мне сообщили, что Штадле на выезде и появится лишь к вечеру. Я оставил для него сообщение у адъютанта Баха, пообедал в столовой СД, после чего направился отдохнуть в гостиницу.

Ланген и Махер с моего разрешения отправились развлекаться: я им уже сообщил, что, по всей видимости, нам очень скоро придется безвылазно сидеть в белорусских лесах, охотясь на партизан и вражеских диверсантов, — потому они спешили урвать как можно больше тыловых удовольствий.

Пользуясь вынужденным бездельем, я намеревался немного вздремнуть после обеда: когда еще представится такой случай?

Но сон не шел. Я ворочался на диване и осмысливал ситуацию. Итак, мое подразделение решили не отправлять на фронт. В принципе и я, как офицер СД, принимавший участие в секретных операциях и достаточно много знавший о работе РСХА (само существование которого являлось тайной для непосвященных), в соответствии с приказом рейхсфюрера СС никогда не должен был оказываться в прифронтовой полосе. Однако Гейдрих отправил меня с моим подразделением (специально обученным борьбе с партизанами) в мясорубку Демянска. Видимо, не полагаясь на русские пули, он отправил человека с приказом ликвидировать меня любой ценой. То, что это дело рук Гейдриха, совершенно очевидно. Вопрос в другом: его ли это инициатива? Что, если это Гиммлер приказал замести следы и убрать всех, кто участвовал в операции «Марьяж»? Хм… очень похоже на правду. Ведь непосредственно в операции за все пять лет ее проведения участвовало не так уж много людей. Гейдриха теперь нет, но если он вычеркнул меня из списка живущих на этом свете по приказу сверху, то дела мои плохи. Хуже некуда! Неужели меня снова хотят ликвидировать тихо и не привлекая внимания?

Я встал с дивана, достал сигарету, закурил и усмехнулся своим мыслям. Нет, ради моей ликвидации не будут разрабатывать специальную операцию. Гораздо проще угрохать меня здесь, на улицах полуразрушенного Минска. Одна автоматная очередь из руин и дело сделано… Ищи ветра в поле! Нет, вроде бы пока мне разрешили пожить. Похоже, что в секретной операции «Каменное небо» мне отведена важная роль. Интересно, а в чем суть операции? И какого черта понадобилось строить секретный объект в Беловежской Пуще? Я видел в штабе Баха оперативные сводки: в районе Беловежской Пущи пошаливают не то окруженцы, не то дезертиры, отмечается появление партизанских групп, состоящих — подумать только! — из бежавших от неминуемой смерти в гетто евреев. Кроме того, в районе высок процент поляков, поэтому в эту зону проникают и польские группы Армии Крайовой, а это — не еврейский бухгалтер с охотничьим ружьем, а бывшие офицеры и солдаты регулярной польской армии! В Польше мне пришлось повоевать в этими ребятами: они очень раздосадованы поражением Польши, вследствие чего готовы на любую авантюру, лишь бы утереть нос немцам! Ну что ж… Пшепрашем, панове!

Так, что еще меня настораживает? Вот еще странность: объект находится на территории рейхскомиссариата «Остланд». Логично было бы, если бы операцию поручили Высшему руководителю СС и полиции Остланда СС-обергруппенфюреру Йеккельну. Впрочем, его штаб-квартира в Риге и оттуда ему достаточно сложно руководить операцией в Белоруссии. В таком случае логично было бы поставить во главе операции полицайфюрера Вайсрутении СС-группенфюрера Курта фон Готтберга. Неужели все дело в том, что в оперативном отношении Готтберг подчинен Генеральному комиссару Белоруссии Вильгельму Кубе? И рейхсфюрер не хочет, чтобы Кубе сунул свой длинный нос в это дело? Похоже на то… В марте 1936 года СС-группенфюрер Кубе повздорил с рейхсфюрером СС Гиммлером и был вынужден покинуть ряды «Черного ордена». Но на этом его неприятности не кончились: в августе того же года «Совесть партии», честнейший и бескомпромиссный бессменный глава Высшего партийного суда рейхсляйтер Вальтер Бух, добился снятия Кубе с поста гауляйтера. Поговаривали, что тут не обошлось без личного секретаря фюрера рейхсляйтера Мартина Бормана, неудовольствие которого Кубе так неосмотрительно навлек на себя. Кстати, Борман приходился зятем Буху, и хотя они оба друг друга терпеть не могли, в вопросе с Кубе они достигли трогательного семейного согласия!

Да, пожалуй, дело тут в нежелании рейхсфюрера посвящать в тайну Кубе. А вот Высший руководитель СС и полиции «Руссланд-Митте», решительный и жесткий Бах подходит как нельзя лучше! Ведь несмотря на то, что он занимается обеспечением безопасности армейского тыла, его штаб-квартира находится в Минске. Он подчиняется напрямую рейхсфюреру, и руководители Остланда не имеют над ним никакой власти. И в таком случае вполне логично, что секретную операцию, инициатива проведения которой принадлежит лично фюреру, Гиммлер решил поручить Баху.

Представляю, с какой радостью Бах ухватился за возможность получить власть, выходящую за пределы территории ответственности полицайфюрера «Руссланд-Митте»: ведь это автоматически возвышало его не только над остальными полицайфюрерами регионов, но и давало независимость от имперских руководителей Остланда и Украины при проведении операций на их территориях. Несомненно, Бах рассчитывает существенно поднять свой статус в иерархии СС и рейха. И личное задание фюрера дало ему в руки реальный шанс исполнения его желаний. Он вплотную подошел к двери, открывающей дорогу к более высокому уровню власти. А меня и мое подразделение он явно считал ключом к этой вожделенной двери. Вот почему он так испытующе смотрел на меня, прикидывая: а от этой ли двери ключ, подойдет или нет…

А я? Что получаю я? Хм… Интересный вопрос! Может, Рыцарский крест? Помечтай, помечтай… так, ну а что в сегодняшней реальности положительного?

Неплохо, что вместо затыкания дыр на фронте мое подразделение займется охотой за партизанами и диверсантами — для чего оно, собственно, и создавалось. Это — раз. Поехали дальше: нас не будет швырять из леса в лес очередной руководитель очередной антипартизанской операции с противоречивыми указаниями и требованиями, похожими на поиски ветра в поле и черной кошки в темной комнате. Мое подразделение будет охранять определенный объект и проводить те контрразведывательные и антидиверсионные мероприятия, которые определю я себе сам или, на худой конец, определит мне Бах. Это — два. Наконец, я буду вне досягаемости начальства: этакий суверенный король двухсот гектар леса в Беловежской Пуще. Это — три, и это самое «три» способно перевесить все доводы «против». Впрочем, а сколько доводов «против»? Какая у меня альтернатива? Написать рапорт рейхсфюреру о переводе меня в ваффен СС и отправке на фронт? Спасибо, я там уже был! Нет, уж лучше смерть на мягком сиденье автомобиля от партизанской мины, чем пуля в спину в промерзших окопах от бойца твоего собственного батальона! Здесь я хоть смогу не торопясь проверить подозрительных новичков.

Все неплохо, оберштурмбаннфюрер Герлиак! Отчего же так неуютно на душе? Ответ очевиден — я так и не смог ответить на вопрос: закончилась ли открытая Гейдрихом охота на меня?

* * *

В семь часов вечера ко мне в гостиницу позвонил Штадле и сообщил, что он сможет встретиться со мной в штабе, в 20 часов. Я согласился, и Штадле пообещал прислать за мной машину к половине восьмого. Затем я вызвал Лангена.