Градостроительная политика в СССР (1917-1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку - Марк Меерович

Описанные выше действия и городских управ, и крупных частных инвесторов искажали и извращали социальное содержание говардовской идеи, коверкали организационную суть города-сада, заключенную в равноправном участии акционеров в общественном самоуправлении, равнодолевом владении акциями и в коллективном хозяйственном ведении строениями и самой территорией поселения-сада. Искажению социальной составляющей идеи города-сада способствовало еще и то обстоятельство, что в уставах российских поселений-садов (в отличие от западных) отсутствовали положения о «консервации» квартплаты на продолжительный срок (1–2 года); о регулировании величины арендных выплат (лимитирование «потолка» арендной платы): «…в числе правил, регулирующих владение землей, Московская городская управа не установила и не собирается устанавливать, подобно ульмской, обязательной максимальной платы за квартиру»[112].

Исключение подобного регулирования, принятого в практике функционирования кооперативных жилищных товариществ на Западе, нежелание удерживать «максимальную» величину квартплаты в жилищном кооперативе на уровне ниже среднегородской приводило к тому, что цена этих квартир оказывалась равной московским ценам, и Ходынский город-сад в конечном счете приносил выгоду одним лишь домовладельцам[113].

Подобный отход от основополагающих социально-организационных принципов города-сада наблюдался и в тех случаях, когда инициатором строительства поселений-садов, возводимых возле производств, добывающих предприятий или железнодорожных станций, выступало руководство промышленной или транспортной компании. Здесь, как и в случае с городскими управами, именно администрация оказывалась полным владельцем земли и домостроений. Причем жилище умышленно не передавалось в собственность рабочим, потому что благодаря этому владельцы предприятия получали возможность прочнее привязывать наемных работников к месту труда. Подобная практика не являлась чисто российским изобретением, она основывалась на более чем полувековом европейском опыте (накопленном прежде всего в Англии и Германии) возведения владельцами промышленных предприятий призаводского жилья для своих рабочих. Этот опыт показывал, что передача квартир и домов в собственность рабочим и служащим уменьшала их зависимость от владельцев предприятия, а также часто приводила к превращению недвижимости в предмет перепродажи и иных спекуляций[114]. Поэтому ряд владельцев промышленных предприятий предоставлял жилье рабочим и служащим исключительно в аренду (причем не домов целиком, а только отдельных квартир).

Подобные условия действовали, например, в поселках-садах, построенных железнодорожным ведомством, и в частности Обществом Московско-Казанской железной дороги. Жилплощадь здесь не переходила в собственность граждан, а, находясь в ведении общества, предоставлялась в наем при условии ежемесячной выплаты аренды. Являясь фактическим хозяином поселения, администрация имела право по своему усмотрению устанавливать и изменять размеры арендной платы[115], которая в отдельных случаях достигала 50 % бюджета работника[116]. Администрация также оставляла за собой право в любой момент разорвать с рабочим или служащим договор о найме квартиры, то есть выселить его вместе с семьей. В результате, как отмечали современники: «…собственником земли и даже домов остается железная дорога, и ее директора при желании имеют возможность по своему усмотрению распоряжаться не только материальной, но даже и духовной жизнью поселка, населенного исключительно их подчиненными»[117]. «…С технической, санитарной и, быть может, даже с эстетической стороны это… настоящие города-сады, только социальные элементы отсутствуют в этом начинании…»[118]

Были и такие владельцы-промышленники, которые, выступая инициаторами создания жилищных товариществ, передавали недвижимость в распоряжение рабочих. Но не персонально, а в коллективную собственность, то есть формировали уставы создаваемых ими рабочих жилищных кооперативов таким образом, чтобы домостроения оставались во владении всего товарищества, а не отдельных его членов.

В целом в российской практике предреволюционного периода в тех случаях, когда инициаторами возведения жилья для рабочих и служащих выступало руководство частными промышленными предприятиями или государственные ведомства, стремившиеся не утратить контроля над жилищем, самыми распространенными были два способа решения вопроса о предотвращении распыления жилого фонда и исключении возможности спекуляций недвижимостью со стороны получивших ее рабочих:

1) жилье строилось за счет казны и оставалось в ее собственности – квартиры рабочим и служащим предоставлялись только в аренду;

2) жилье сооружалось на долевых началах: с одной стороны, за счет средств администрации промышленных или транспортных предприятий и, с другой – с внесением персональных взносов рабочих и служащих[119], а затем передавалось в собственность. Однако право собственности являлось «ограниченным». Оно могло, например, оставаться «пожизненным», но только до момента смерти сотрудника, получившего жилье (на членов семьи право собственности не распространялось); либо недвижимость могла оставаться во владении семьей и после смерти сотрудника, но при условии, что кто-то из членов семьи продолжал поддерживать служебную связь с данным предприятием. В противном случае недвижимость принудительно продавалась кому-либо из сослуживцев, позволяя семье скончавшегося рабочего выручить определенную сумму денежных средств (жилплощадь при этом по-прежнему оставалась в «ограниченном» двустороннем ведении администрации и нового владельца). Право собственности также могло быть «наследственным», но опять же с ограничением права распоряжения. Например, продажа, залог или дарение квартиры (или дома) могли быть произведены собственником только лишь «в пользу или на имя служащих того же предприятия», но не в отношении посторонних лиц[120].

Подобные поселения использовались администрацией не столько для удовлетворения потребностей своих сотрудников в жилье, сколько в качестве формы привязывания их к месту работы, способа комплектования трудовых ресурсов, а также средства управления рабочими кадрами, потому что угроза потерять жилье и быть выброшенным на улицу серьезно «саморегулировала» трудовое и бытовое поведение людей.