Босс преступного мира - Пайпер Стоун

в плену. В конце концов, меня хватятся. Хоть он и не душил меня, он оказывал достаточное давление, и его рука была такой большой, что я не сомневалась, что он мог бы свернуть мне шею, если бы захотел. На данный момент единственной надеждой, которая у меня осталась, было подыгрывать его бредовому убеждению.

— Да, сэр.

Слово уважения, казалось, смягчило могущественного мужчину. Выражение его лица изменилось, и он ослабил давление, хотя его пальцы по-прежнему сжимали моё горло.

— Хорошая девочка.

От похвалы у меня затрепетало в животе, и от этого меня затошнило.

— Кто она?

Он был застигнут врасплох моим вопросом и несколько секунд водил большим пальцем назад-вперёд по моим губам. К тому времени, как он ответил, моя нижняя губа треснула от давления, которое он оказывал.

— Кое-кто особенный. Кое-кто, кто не заслуживал той жизни, которую она получила.

С этими словами он завладел моими губами. На этот раз поцелуй был всепоглощающим, полным огня и страсти, как будто это было последнее действие, которое он когда-либо совершит. Каждое моё нервное окончание горело, опалённое его горячим прикосновением, моё сердце бешено колотилось от страха и возбуждения, опасное сочетание. Свободной рукой он провёл по моему плечу, покалывающие ощущения продолжались.

Я не хотела потеряться в этом моменте или в этом мужчине, но ему удалось пробудить во мне что-то очень тёмное и чувственное, отбросив слишком много запретов. Продолжая вести по моей руке, перемещаясь на спину, он притянул меня к себе. То, как он двигал бёдрами назад и вперёд, прижимая меня к своей толстой эрекции, было чётким признаком того, чего он хотел.

Я осталась в полном восторге от его сильного поцелуя, дрожа в его объятиях, но влажность и пульсация между моими ногами увеличивались. Безжалостный мужчина был точен в своих действиях, как будто он точно рассчитал всё, что собирается со мной сделать. Когда он схватил меня за футболку, я застонала в поцелуе. Он прижал меня к себе, обхватив мою попку одной рукой.

По мере того, как поцелуй углублялся, а его язык непрерывно перемещался от одного уголка моего рта к другому, я обнаружила, что без всякого принуждения приподнимаюсь на цыпочки. Но когда я обняла его одной рукой за плечи, запутавшись пальцами в его густых волосах, тихий голосок в моей голове отчитал меня за это.

Это побудило меня прижать ладонь к его груди, но это было бесполезно. Он был непоколебимой силой, способной взять то, чего он хотел. И по какой-то безумной причине он хотел меня. Мои нервы были на пределе, но щекочущие ощущения превратились в волну жгучего электричества. Нельзя было отрицать наше влечение или нашу химию. Меня никогда не целовали с такой страстью, никогда так не обнимали. Это было вызывающе во всех неправильных смыслах, но я обнаружила, что отвечаю на его потребности.

Между нами витал безошибочный запах моей влаги.

Когда он, наконец, прервал поцелуй, его действия были быстрыми. Он стянул футболку через мою голову, отбросив её в сторону. На этот раз он не оставил никаких сомнений, согнув пальцы и проведя ими вниз по моей шее к груди, его грудь поднималась и опускалась. Затем он просунул один палец под перекрученную резинку моих стрингов.

Один рывок его запястья вырвал из моего горла нежеланный стон, но я обнаружила, что задыхаюсь от желания и предвкушения. Он прищурил глаза, тихо смеясь.

— Ты хочешь того, что только я могу тебе дать.

В его тоне не было высокомерия, но его слова превратились в утверждение, которое казалось слишком правильным. Если он ожидал ответа, я никак не могла его дать ему. Я была слишком загипнотизирована, не зная, что делать. Он провёл языком по нижней губе, позволяя своему взгляду опуститься на мои босые ноги.

— Блядь. Ты слишком красива.

Я никогда не была настолько парализована, неуверенная, что мне даже удастся дышать. И всё же, когда он обхватил ладонями обе груди, проводя большими пальцами туда-сюда по моим ноющим соскам, я погрузилась в безумный момент нирваны.

Ослепительные ощущения продолжали пронзать меня, даже когда я застыла в его объятиях. Я была его пленницей, захваченной против своей воли, но, когда он опустил голову, втягивая мой сосок в рот, я запрокинула голову, хватая ртом воздух, экстаз возобладал над рациональностью. Как я могла этого хотеть? Как я могла так сильно нуждаться в его прикосновениях?

Не в силах сдержаться, я вцепилась в его волосы, издав несколько разрозненных всхлипов. Перед моими глазами плавали звёзды, все они были окрашены яркими цветами радуги. Жаркий момент был настолько взрывным, что я боялась воспламениться. Сначала он был нежен, переходя от одной груди к другой. Затем его действия стали более агрессивными, его потребность возрастала.

Я больше не чувствовала своих ног, умопомрачительный момент был наполнен страстью.

— Ты мокрая для меня, принцесса? — спросил он так, словно уже знал ответ.

— Ах… га, — я съёжилась от того, что ответила ему так быстро, но, конечно, он итак точно знал, что делает со мной.

— Мм-м… — он прикусил мой твёрдый сосок, и мне пришлось подавить крик. В тот момент, когда он провёл рукой по моей спине, перемещая её между нами, я напряглась, но раздвинула ноги без всякой команды. Когда он перешёл к другому моему соску, это добавило ещё один взрыв жара, прежде чем он зарычал. Звук был ещё темнее, чем раньше, бессловесное объяснение того, что он запланировал для меня.

Он бесцельно водил пальцем вокруг моего клитора, каждый звук он издавал гортанно. Хищно. Я подавила стон, затем нервный смешок, борясь с желанием прикоснуться к нему. И всё же этот момент вызывал во мне ещё более отчаянную потребность. То, как он рычал, словно животное, было красноречивым заявлением, желание становилось всё более первобытным. Он отстранился, делая глубокие, прерывистые вдохи. Затем он толкнул меня на колени.

— Прикоснись ко мне, принцесса. Пососи меня.

Я уставилась на него, шок и благоговейный трепет пронзили меня, но я повиновалась ему без дальнейших колебаний. Там, где каждое его движение было отработано, каждое прикосновение в точности соответствовало его желанию, я же возилась, дрожа как осиновый лист.

Наконец, мне удалось потянуть его за ремень, который ввёл меня в мир наказаний, погладив толстую кожу, прежде чем повозиться с пряжкой. Когда мне удалось расстегнуть её, я не сводила с него глаз, пока расстёгивала молнию. Его глаза были полны ещё большей темноты. Когда я расстегнула их, он стянул рубашку через голову, выражение его лица было озлобленным.

В тот момент, когда я впервые