Королевство вандалов. Взлет и падение - Ганс-Иоахим Диснер

В любом случае, картина вандальского государства в конце правления Гейзериха была разнородной. Наряду с прогрессивными линиями видны и сомнительные штрихи, а иногда уже и признаки упадка. Хотя правитель, которого зачастую называли деспотом, крайне редко проявлял свои человеческие свойства и чувства и в общем последовательно поступал в соответствии с государственной целесообразностью, он все же не совсем справлялся с требованиями, которые ставило перед ним государственное строительство. Тот факт, что вандальское государство надолго пережило его, ни в коем случае нельзя расценивать как доказательство абсолютной прочности этого образования.

Гунерих, по возрасту старший сын Гейзериха, переживший своего отца, в соответствии с порядком наследования, существовавшим у вандалов, уже много лет считался наследником престола. Вследствие этого после смерти отца (24 января 477 г.) он смог без всяких препятствий взять власть в свои руки, а в течение более чем семилетнего периода правления даже укрепить ее с помощью силы и дипломатии. Гунерих пришел к власти, когда ему было более 50 лет; тем не менее мы едва ли что-нибудь знаем о его жизни в то время, когда он был наследным принцем, за исключением его брака с дочерью Теодориха I, а также Евдокией. Также нам неизвестны какие-либо детали того периода, когда он находился в качестве заложника при императорском дворе Западной Римской империи (435 или 442 гг.). Из-за радикальных внутриполитических мероприятий, направленных прежде всего против ортодоксальной церкви, его яростно осуждали ортодоксальные церковные авторы (Виктор из Виты), дав ему нелестную характеристику деспота и еретика. По сравнению с Гейзерихом особенно заметно, что Гунерих отказался от примата внешней политики и обратился, в первую очередь, к внутриполитическим проблемам. Может быть, в этом следует усматривать критическое отношение к политике отца, своевременно исправить которую сын еще считал возможным [113].

Очень скоро Гунерих был вынужден смириться с рядом внешнеполитических неудач и, как результат, с территориальными потерями. В расположенной на юго-западе области горного массива Аврес, прилегающей к вандальскому королевству территории, где еще в недавнем прошлом население вело борьбу против колониальных устремлений вандалов, дело дошло до восстания нескольких берберских племен, которые в конце концов сбросили вандальское господство. Помимо прочего, роковую роль при этом сыграли «открытые» границы королевства, которые теперь должны были немного отодвинуться на северо-восток. Тем не менее к северу от горного массива Аврес влияние вандалов, похоже, оставалось достаточно ощутимым еще на протяжении десятилетий [114]. Вскоре начались раздоры и с Византийской империей, так как Гунерих возобновил притязания, выдвинутые еще его отцом; прежде всего, он потребовал выдать ему имущество Евдокии. Гунерих использовал «испытанное» средство – он снова предпринял грабительскую войну на море, так что император Зинон вскоре склонился к заключению мира. Бросается в глаза тот факт, что теперь Гунерих отказался от выдвинутых им сначала требований; возможно, ему снова стали доставлять беспокойство берберы горного массива Аврес, а Византия могла, при известных условиях, угрожать использованием этих племен для стратегического окружения вандальского королевства. В обмен на согласие беспрепятственного арианского богослужения в Византийской империи Гунерих в конце концов согласился даже на восстановление карфагенской епископальной кафедры: карфагенским епископом приблизительно в июне 481 г. был избран ставший известным благодаря своей честной позиции Евгений. Естественно, эта дата является очень значимой для религиозно-политической позиции Гунериха. До лета 481 г., разумеется, не может быть и речи о преследовании ортодоксов, ведь до этого момента король вандалов не строил никаких планов в этом направлении: иначе восстановление карфагенской кафедры было бы попросту бессмысленным, так как это сразу давало новый стимул укреплению ортодоксии в ключевой области вандальского королевства. На первом этапе правления Гунериха вообще известно только об одном случае преследования по религиозно-политическим мотивам – о преследовании манихеев, что должно было приветствоваться как арианской, так и ортодоксальной церковью. Естественно, первоначальную терпимость Гунериха в отношении ортодоксии можно считать вынужденной, учитывая известные политические обстоятельства. Может быть, у сына Гейзериха было намерение, как и у его преемника Гунтамунда, использовать большой «запас» своих подданных-ортодоксов против доставлявших все больше беспокойств и часто находившихся еще во тьме язычества племен берберов, правда, доказательств тому представить невозможно. Вескую причину первоначальной терпимости к ортодоксии, несомненно, следует усматривать в том, что Гунерих хотел еще больше, чем его отец, подчеркнуть свое господствующее положение по отношению к собственным соплеменникам. Об этом свидетельствует и то, что он приказал переименовать город Гадрумет (Сус) в Гунерихополис (после византийского завоевания переименован в Юстинианополис); однако его главной целью было снова установить принцип наследования престола по прямой линии вместо старшинства. Таким образом, он планировал утвердить наследование трона за своим сыном Хильдерихом, рожденным ортодоксальной Евдокией, и этой цели он добивался прямо-таки с ожесточенным фанатизмом, посвятив ей все свои силы.

Вскоре среди вандалов стала заметной сильная оппозиция этой реакционной цели. Знать пришла в беспокойство, и даже старые соратники Гейзериха, которых он на смертном одре особенно настойчиво рекомендовал своему сыну, заняли, как и родственники короля, скептическую или отрицательную позицию по отношению к его новым планам. И здесь со всей силой наружу вышло то демоническое и деспотическое начало в характере Гунериха, которое сближает его с таким драматическим образом, как, например, шекспировский Макбет. По принципу «divide et impera» (разделяй и властвуй) король попытался разбить и уничтожить различные группировки открытой, тайной и, наконец, даже потенциальной оппозиции. Служилая знать, среди которой называют comites («графы»), nobiles (нобили) и даже praepositus regni («препозиты империи»), понесла чрезвычайно жестокие наказания за неопределенность своих позиций или же за ортодоксальные убеждения; многие служилые люди потеряли свое денежное или натуральное вознаграждение и были приговорены к унизительным каторжным работам; у других была конфискована собственность, а сами они были отправлены в ссылку на Сицилию или Сардинию. Некоторых устранили по приказу короля, казнив их через сожжение или другими жестокими способами [115]; при этом возраст или высокое положение жертвы не служили препятствием. Так был позорно казнен королевский канцлер Хельдика, поставленный еще Гейзерихом; его жена также была приговорена к смертной казни. Вообще, бросается в глаза, что устранялась родня наказанных, так же как и их слуги. В конце концов король жестоко покарал арианских священников и собственных родственников. Он считал, что должен непременно заручиться идеологической поддержкой арианской церкви, и поэтому предоставил ей большие возможности, прежде всего финансовые; в ответ он ожидал безоговорочной преданности себе и своей политике. Арианский патриарх Юкунд, который ранее был «придворным священником» Теодориха, брата Гунериха, был публично сожжен, так как король подозревал его в заговоре против своего «нового» порядка престолонаследия. Также были казнены или брошены на съедение диким зверям другие неблагонадежные священники. Все эти жестокости надо рассматривать в значительной мере как средства защиты интересов государства, которые можно отстаивать, при известных условиях, даже с помощью устрашения. Кроме этого, ясно виден один мотив этих наказаний: так как источники в основном скрывают подоплеку, нам, конечно, не хватает понимания твердой последовательности в осуществлении королем политики гонений. Не случайно возмездие было направлено прежде всего против родственников короля, в особенности против его брата Теодориха, который, может быть, сам того не желая, стал центром оппозиции, так как в соответствии с принципом старшинства он мог считаться наследником престола после смерти Гунериха [116]. Разумеется, супруга Теодориха в особенности настаивала на этом праве, так что Гунерих приказал казнить ее мечом. Один из сыновей последовал за ней по этому скорбному пути, в то время как другие родственники и сам Теодорих отделались изгнанием.