Укрощенная горцем - Пола Куин

— Моя жизнь больше вас не касается, капитан.

Глаза Коннора впивались в нее как стрелы. Золотистые пряди лишь слегка смягчали этот беспощадный взгляд. Он выглядел строгим и… опасным.

— Ну хорошо. Я подозреваю, куда Колин мог сопровождать короля. Я сама расскажу об этом королеве.

Коннор оттолкнул ее и шагнул к выходу, но Мейри прыгнула, заступила ему дорогу и не дала уйти.

— А ты стал бы рисковать жизнями моих родственников, рассказав ей все в присутствии охраны?

У Коннора заиграли желваки.

— Они сейчас на пути к дому. К моему дому, — уточнила Мейри, удивляясь, что Коннор не догадался об этом раньше. Сейчас она могла только убедить его хранить тайну. — Насколько мне известно, король Англии направляется в наш дом без охраны, почти без охраны. С ним только мой брат. Ты ничего не должен говорить дворцовой страже. Здесь нельзя верить никому.

«И тебе тоже», — мысленно добавила Мейри. О Боже, как ей хочется ошибиться, но ведь Коннор мог поменять веру. Однако это ведь не означает, что он предаст ее родственников?

— Прошу тебя, вспомни: королевскую дочь предал кто-то очень к ней близкий, ведь о ее существовании не знал никто, кроме людей, которые ее охраняли.

— Знал кто-то еще.

— Да, — согласилась она, — кто-то еще.

От его странного взгляда у Мейри пересохло во рту. Коннор слегка склонил голову набок и с улыбкой рассматривал девушку, как будто пытаясь понять, что ей известно и как она получила эти сведения. Надо было отвлечь его. Как бы он ни относился к ковенантерам и Вильгельму Оранскому, лучше ему не знать о ее тайных делах дома, на Скае.

— Поэтому мой брат и король уехали под покровом ночи. Поэтому мой брат не сказал тебе, что уезжает. Твои люди видели дочь короля.

— Они не знали, кто она.

— Если ты возьмешь их с собой, они это выяснят и будут знать, где она. Если хоть один из них служит врагам короля, то очень скоро доберется до Кэмлохлина. Поклянись, что ты никому ничего не скажешь!

— Ты думаешь, я идиот? — воскликнул Коннор, невольно любуясь ее почти обнаженной фигурой.

Щеки Мейри вспыхнули, ей хотелось скрестить руки на груди, но она не стала этого делать. Пусть смотрит! Пусть жалеет, что оставил ее и больше никогда к ней не прикоснется!

— Я вообще о тебе не думаю! — соврала Мейри. — Или вам так трудно в это поверить, капитан Грант?

Иронично выгнутая бровь, насмешливые складки у рта доказывали, что перепалка с нею доставляет ему удовольствие.

— Это не так трудно, как убедить себя, что ты не самая холодная девушка Англии, Ирландии и Шотландии.

— Вот как? — Мейри пыталась сохранять спокойствие, чтобы не забавлять его вспышками гнева. — Значит, ты признаешь, что являешься знатоком женщин?

У Коннора была привычка слегка наклонять голову и смотреть на нее исподлобья. У Мейри от этого взгляда подгибались колени. А может быть, дело было в его низком, рокочущем голосе и всегдашней уверенности, будто он сумеет поймать любой предмет, который ей вздумается швырнуть в него.

— Ну, я пока не побывал во Франции, а значит, не могу считаться настоящим знатоком.

Мейри вцепилась пальцами в ткань рубашки, чтобы не броситься на него с кулаками.

— Не скромничайте, капитан. Вы и я — мы оба знаем, что вы умеете уложить девушку в постель, а потом сбежать.

Улыбка сползла с лица Коннора. Мейри могла бы торжествовать, но почему-то ей не хотелось.

— А теперь, будь любезен, — осторожно отступая к двери и распахивая ее, проговорила Мейри, — вспомни о приличиях, которым ты когда-то так строго следовал, и оставь меня, чтобы я смогла одеться.

Коннор шагнул к двери, а Мейри испытала громадное облегчение. Находиться с ним в одной комнате, наедине, как прежде… Здравый смысл девушки подвергся суровому испытанию.

Но, оказавшись у двери, Коннор не вышел, а захлопнул ее, крепко обнял Мейри за талию и пробормотал:

— Упрямая чертовка!

Потом притянул ее ближе и сломил остатки сопротивления властным поцелуем.

У Мейри подломились колени.

Черт возьми, он может притворяться англичанином, но целуется он как шотландец! Остатки разума в ней требовали сопротивления, но на самом деле она не могла пошевелить даже пальцем и едва дышала. Его язык ворвался в ее рот как завоеватель, требуя то, что не принадлежало никакому другому мужчине. Сердце Мейри отчаянно колотилось. В голове стало легко и пусто. А может быть, на нее так подействовал его запах, его собственническая манера. Коннор целовал ее так, словно никогда не терял права на это.

Но ведь это не так. Прошлой ночью она вела себя глупо: позволила старым чувствам одержать верх над рассудком. Она не тосковала по нему и по той жизни, к которой стремилась и которой ее лишили. И не хочет его возвращения, возвращения прежних надежд.

Резким движением Мейри оттолкнула его, а потом изо всей силы стукнула по лицу. От удара голова Коннора мотнулась назад. Несколько мгновений он стоял без движения, только легонько пошевелил челюстью, по которой она ударила. Затем обжег ее яростным, гневным взглядом, приподнял с пола и прижал к себе. Мейри пыталась вырваться. Ее испугала быстрота, с которой в сердце проснулась прежняя мечта о счастье. Она всегда хотела только одного — принадлежать ему, просыпаясь, видеть его лицо, видеть, как вечерами он играет с их детьми. Она никогда не хотела, чтобы другой мужчина целовал ее, касался. Только Коннор.

Перед его властной силой Мейри была беззащитна. Внутренний голос кричал, что надо его остановить, но Мейри уже обнимала шею Коннора. Он прижал ее к двери. Их дыхание перемешалось. Пальцы Мейри бродили в его волосах, а Коннор тем временем приподнял бедро Мейри и положил себе на талию, прижимая ее к двери телом, таким же твердым, как дерево у нее за спиной. Как могла Мейри сопротивляться ему, если он укротил ее всего несколькими движениями? Его губы с такой силой впивались в нее, что Мейри вскрикнула от боли, от проснувшейся жажды. Она хотела его, как никогда.

Нет! Она справится с собой. Он сам сделал ее сильнее. Она победила память о нем и поклялась себе, что больше никогда не станет ему доверять. Она не вернется. Пусть даже его объятия — самое правильное, что может быть в жизни.

Мейри оттолкнула его. Тяжело дыша, Коннор отстранился. Его глаза метались по ее лицу, как два сверкающих драгоценных камня. У Мейри перехватило дыхание.

— Мейри, я…

Но она не узнала, что он хотел сказать. В дверь громко постучали. Коннор выругался себе под нос.

— Мисс Макгрегор?

Голос принадлежал лорду Оксфорду. Мейри прикрыла глаза, а когда снова открыла, прекрасное лицо Коннора все еще было тут. Как она сможет ему противостоять, если будет видеть это лицо каждый день? Для нее он был вереском на зеленых пустошах, диким ветром, ревущим среди туманных горных хребтов.