Секс - моя жизнь. Откровенная история суррогатного партнера - Шерил Грин

Ходил слух, что некий негодяй-полицейский вытаскивает девушек из машин и насилует их, но с Биллом я чувствовала себя в безопасности. «Я бы никогда не дал тебя в обиду», — так он говорил..

Меня пугал не только призрак злого полицейского. Мое католическое воспитание подсказывало мне, что я совершаю смертный грех. Я сделала следующий логический шаг в пучину разврата. Я снова чувствовала, что сознание мое разорвано на две части. Мне очень нравилось то, чем мы занимались с Биллом. Ему тоже были внове почти все сексуальные игры, которым мы предавались, и нам было весело, когда мы ходили вокруг да около, пробуя новое.

Мы страстно целовались. Я и раньше слышала о французских поцелуях, но только сейчас их попробовала. В то же самое время меня охватывал жгучий стыд. Я снова задавала себе вопрос — почему то, что приносит такое удовольствие, считается злом. Теперь на воскресной исповеди к моему первому смертному греху прибавился еще один..

На одном из наших вечерних свиданий на мне была кофточка на пуговицах. Когда Билл расстегнул на ней верхнюю пуговицу, мы придумали маленькую игру. Пуговиц было, наверное, около восьми штук. Мы решили, что на каждое из наших субботних свиданий я буду надевать похожую кофточку, и мы будем расстегивать по одной пуговице..

В то же время меня начало беспокоить удовольствие, которое мне доставляло возбуждение. Я знала, что другие девочки тоже проявляют любопытство. Мы с друзьями передавали по кругу книги вроде «Тропика Рака» или «Любовника леди Чаттерли» и говорили о сексе, но не отваживались делать это напрямую, без недомолвок.

Мы никогда не обсуждали, что нам нравилось или не нравилось, что бы мы хотели попробовать. Я могу предположить, что мои подруги держали руки поверх одеяла каждую ночь и не испытывали того, что испытывала я. Конечно, они хотели знать, что такое секс, но я хотела не только знать, но и пробовать. Мне казалось, что я единственная, кому действительно нравятся чувственные удовольствия, и это меня беспокоило.

Как говорят. Те, кто делает это до свадьбы, — шлюхи, как же тогда назвать тех, кто делает это и кому это нравится. Я не находила такого слова и боялась, что я единственная в своем роде так страстно жду секса. Для девушек того времени секс был валютой, а девственность — козырем, за который нужно побольше выручить.

Привлекательность была ценна не удовольствием, которое можно будет получить, а мужчиной, которого удастся заарканить. Девственность обменивали на будущее стабильное моногамное существование, и ее нельзя было просто так потерять. Я тем временем не уставала предаваться исследованиям со своим молодым человеком.

Я начала ставить эксперименты с пенисом Билла. Для начала я просто касалась ширинки на его брюках. Затем я держала его в руке. Я не знала, что обычно делают в таких ситуациях, я только училась..

Наконец, настал тот субботний вечер, когда пришло время расстегнуть последнюю пуговицу. Мы сидели в машине Билла на Кернвуд Роуд, целовались и обнимались. Вдруг Билл пробежал глазами по столбику пуговиц на моей кофточке. Мы перелезли через белые кожаные сиденья его «Студебеккера». Он расстегнул первые семь пуговиц.

Это было ранней весной, и внезапно я поняла, что восьмая пуговица символизировала конец зимы. Мы посмотрела друг на друга и засмеялись. Он расстегнул последнюю пуговицу. Я осталась в одном лифчике, и он быстро расстегнул застежку..

К счастью, Билл не мог хорошенько разглядеть мое тело. В машину проникали только лунные лучи и слабый свет фонаря в паре ярдов от нас. К тому же я лежала на спине, а в такой позе я казалась стройнее, чем стоя. И еще были мимолетные мгновения, когда благодаря Биллу я чувствовала себя такой красивой, что вся моя неуверенность в себе медленно таяла.

Сейчас был именно такой момент..

Билл целовал мою грудь, осторожно сдавливая соски. Когда он снял с себя брюки, у меня внизу все уже было влажным.

В тот вечер с Биллом я обнаружила, что люблю, когда мне во влагалище засовывают пальцы. Еще я поняла, что все становится влажным, когда я сильно возбуждаюсь, гораздо более влажным, чем во время мастурбации. Иногда после наших игр с Биллом мне казалось, что я написала в штаны. Надо помнить, что все это происходило в конце пятидесятых, когда для многих девушек половое воспитание ограничивалось фразой: «Будешь делать это до свадьбы — станешь проституткой».

Для девушек, взращенных в католической вере, фраза звучала: «Будешь делать это до свадьбы — станешь проституткой и сгоришь в аду, если только не покаешься»..

Он медленно ввел палец, и влагалище начало пульсировать. Потом он осторожно достал палец и ввел свой пенис. Меня охватил страх. Я забеременею. Наверное, страх отразился на моем лице, потому что он прошептал: «Я его достану, обещаю». Я так переживала, что могла думать только о том, когда все закончится.

Мне нравилась прелюдия, но секс, в котором участвовали одновременно пенис и влагалище, был чреват такими страшными последствиями, что я не могла расслабиться настолько, чтобы получать удовольствие. Он сделал движение вперед и назад, и я затаила дыхание. Наконец он достал из меня пенис и кончил мне на лобок.

Только не это. Что, если сперма, как почтовый голубь, возвращается туда, откуда вышла, и найдет способ проникнуть в мое влагалище. Я выгнула спину, чтобы ничего не стекало. Просто на всякий случай..

* * *

Мы с Биллом занимались этим «по-настоящему» каждый раз, когда нам удавалось остаться наедине. Я была несчастна, так как все еще до дрожи боялась забеременеть. Я не знала, как заговорить об этом с Биллом, и не была уверена, есть ли у меня право делать это. Я уже дошла с ним до самого конца. Согласно некоему негласному правилу отступление было уже невозможно.

Биллу было известно о сексе столько же, сколько и мне. Он был убежден, что, если мы занимаемся сексом во время месячных, я не могу забеременеть, и в этих случаях кончал в меня. Нам невероятно везло. Я обожала Билла, но во мне начинало нарастать негодование. Он хотел заниматься сексом каждый раз, когда мы виделись, а я предпочитала куда более безопасные ласки.

Я могла полностью расслабиться и наслаждаться ощущением возбуждения, которое пронизывало, как электрический разряд, или достичь оргазма просто с помощью его пальца. Но Биллу нужно было, чтобы все завершалось проникновением его пениса в мое влагалище, иначе он оставался неудовлетворен. Поскольку я не знала слов, которыми можно было объяснить мои предпочтения в этой области, и не верила, что у меня есть на это право, я тихонько подчинялась и старалась как можно лучше скрыть свое недовольство..

У меня появилась проблема с юбками — все время ломались молнии. Однажды, когда я сидела в субботу в гостиной, читая журнал, в комнату вошла мама с моей юбкой в руках.

— Не понимаю, почему это постоянно происходит, — сказала она, показывая мне молнию.

— Я же говорила, — ответила я. — Я дернула слишком сильно, когда была в туалете.

Мой отец, который возился в углу с радиоприемником, бросил на меня быстрый взгляд, который ясно дал мне понять, что он не попался на эту удочку. Молния сломалась в душной тесноте «Студебеккера» Билла, и я торопилась совсем не в туалет. Отцу не было это известно наверняка, но он понял, что я пыталась уйти от ответа..