Утро вечера дряннее (сборник) - Светлана Алешина

Не обнаружив ничего ценного с точки зрения детективного интереса, мы принялись обшаривать прихожую, и вскоре я нашла в шкафу замшевую дамскую сумку. Расстегнув «молнию», выпотрошила ее. На поверхности тумбочки выросла кучка из туши, помады, ключей, брелока, румян, перчаток, платка, паспорта и… записной книжки. Я заглянула в паспорт.

«Арникова Ольга Николаевна», – прочла я на первой странице. Жаль, что не Юрьевна! И далее: тысяча девятьсот семьдесят третьего года рождения, место рождения – Тарасов, прописка… Ознакомившись с документом, я взялась за записную книжку, но передумала сию же минуту заниматься ею.

– Ладно, некогда, – я сунула книжку в карман шубы, – надо уходить. В милицию позвоним из машины.

Виктор кивнул, и мы покинули квартиру.

– Передай Сергею Ивановичу, что я сама ему позвоню, – напутствовала я своего исполнительного помощника.

Он мотнул головой и пошел к своей «шестерке». Я села в машину и достала мобильник. Сообщив в милицию о своей страшной находке, побыстрее отчалила.

Время близилось к обеду, но есть мне не хотелось. Впечатления сегодняшнего дня не настраивали на оптимистический лад и не пробуждали желания отведать чего-нибудь вкусненького. Я пожалела, что под рукой нет кипятильника и кубика «Галины Бланки». Несмотря на отсутствие аппетита, желудок мой требовательно урчал. Вот так парадокс – есть не хочу, а нутро беснуется!

Я заехала в «Бургер-Роялз» втиснуть в себя пару бутербродов. Конечно, все эти гамбургеры-чисбургеры – пища нездоровая, чтобы не сказать – вредная. Но сейчас мне было на это наплевать. Войдя в ресторан, я тем не менее решила ограничиться молочным коктейлем с ванилью.

Залив желудок взбитым молоком с сиропом, я села в машину. Достала записную книжку и стала не торопясь листать ее. Телефоны, телефоны. Имена. Фамилий мне попалось всего три.

Среди женских имен фигурировали Лена, Катя, Вика, Женя и Власта. Среди мужских – Игорь, Олег, Саша, Костя, Толя. И еще много других. Я едва не схватилась за голову, подумав, что со всеми этими людьми мне придется так или иначе общаться. И еще плюс с теми, чьи фамилии Ольга не поленилась занести в свою записную книжку.

Итак, Бойкова, с чего или, вернее, с кого начнем? Я приуныла. Нет, так дело не пойдет. Не мешало бы для начала обмозговать ситуацию. Смерть Ольги вносит кое-какие коррективы в мои первоначальные гипотезы. Если допустить, что Ольга умерла раньше Ежова, то вопрос о ее причастности к его смерти отпадает. Может быть, как раз вчера, когда ее ждали в клубе, кто-то вонзил ей в спину нож. Преступник что-то искал и, похоже, нашел. Потому что кухня оказалась нетронутой.

Значит, это «что-то» он обнаружил или в гостиной, или в спальне. Не золото, не бриллианты… Тогда что? Может быть, то, что с нее требовал Никита? Вполне возможно, что Ольга не явилась вчера в клуб по той простой причине, что была уже мертва. Если ее убил не Рудик, то кто? Ежов? Внутри у меня треснула какая-то струна. Зачем ему было ее убивать? А кто его знает? Если Никита ждал Ольгу в клубе, тогда и Ежов должен был ее ожидать. Почему ей не позвонил? Может, и звонил, а трубку никто не брал. Одно из двух: или ее не было дома, или она была уже мертва. Почему же тогда он не съездил к ней? А с чего ты взяла, что не съездил?

Ну, представь, приехал, а дверь – на замке. Тишина. Он сел в джип и укатил обратно. А может, даже вздохнул с облегчением, когда понял, что в клуб Ольга не придет. Вика-то концерт ему закатила. Стоп! Тогда именно с ней надо бы поговорить – с этой молоденькой солисточкой. У Ежова была назначена встреча… С тем, кто оказался убийцей? А что, если Ольга не пришла в клуб не потому, что была к тому времени убита, а просто не захотела или не сочла нужным?

Я достала сотовый и набрала номер ежовского офиса. После недолгого сопротивления секретарша снабдила меня Викиным адресом, сообщив, что в офисе милиция.

«Связаны ли эти два убийства? – ломала я голову, направляясь в сторону Ильинской площади. – Скорее всего да».

Я пересекла улицу Мичурина, потом Рабочую и, свернув, не доезжая площади направо, углубилась в жилой массив, состоящий сплошь из девяти– и пятиэтажек.

Викина квартира оказалась на последнем, девятом этаже одного из панельных домов. Когда я назвала Викино имя, дверь мне открыла женщина лет сорока с усталым лицом. Выглядела она в принципе неплохо, только какая-то тоска сквозила в ее синих глазах. «Быт заел, – сделала я для себя вывод, – а ведь не такая уж она старая». Одета была незамысловато: в пестренькую кофточку и черную трикотажную юбку ниже колен.

– Я из газеты, – бодро произнесла я, – хотела бы взять интервью у вашей знаменитой дочери.

– Проходите, – посторонилась она, пропуская меня в прихожую, – только Вики нет дома.

– Ой, как же так? – расстроилась я. – А мы с ней договорились. – И, не давая женщине опомниться, добавила: – Можно я немного подожду ее?

– Пожалуйста, – растерянно сказала она.

Я сняла шубу и прошла в гостиную. В комнате было чисто и уютно. Не богатая, но добротная мебель, старенький палас на полу, фотографии на стенах.

– Меня зовут Ольга, – улыбнулась я, устраиваясь на покрытом клетчатым пледом диване, – а вы Викина мама?

– Да, – как-то тоскливо кивнула она, присела на стул и сложила руки на коленях, – Евгения Михайловна.

– Я видела Вику вчера в клубе, – чтобы не молчать, сказала я, – наверное, она поздно вернулась домой?

– Она вчера вообще не приходила, – после долгого молчания ответила Евгения Михайловна, – наверное, у подружки осталась.

– Из группы? – предположила я.

– Да не знаю я, – вздохнула Викина мама, – как-то не привыкла она со мной делиться.

– Ну, ничего, – посочувствовала я, – с возрастом это пройдет.

– Ой, не знаю, – покачала головой Евгения Михайловна: было видно, что она не очень настроена беседовать.

– Знаете что, – предложила я, – чтобы нам просто так не сидеть, может, вы мне покажете Викины фотографии. Наверняка у вас есть семейный альбом.

– Как хотите, – согласилась Евгения Михайловна и начала рыться в шкафу.

Через несколько минут она вынула из шкафа три альбома и два из них подала мне.

– Вы пока смотрите, – сказала она, убирая третий альбом на полку шкафа, – а я чайку поставлю.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, Евгения Михайловна, – крикнула я ей вслед, но она была уже на кухне.

Я принялась листать альбомы. В основном там были черно-белые любительские снимки. Вот, как я догадалась, грудная Вика с мамой. Вика в школьной форме с мамой, школьные фотографии. Похоже, что воспитывала Евгения Михайловна дочь одна: ни на одной фотографии не было отца. В следующем альбоме было примерно то же самое. Я досмотрела его до половины, когда в прихожей раздался звонок.

– Пришла, – облегченно сказала Евгения Михайловна, семеня в прихожую.