Кузнецов против абвера - Анатолий Степанович Терещенко

мотивировал эту поездку перед русскими учреждениями своим намерением провести период отпуска в Ялте в целью отдыха…»

Но как ни маскировал Кестринг свои цели, советская контрразведка раскусила его истинные намерения. Для того чтобы сковать его деятельность при опросах и других видах общения с советскими гражданами чекисты устроили «демонстративный хвост», который сразу же был замечен опытным разведчиком. На вопрос немца о том, какая роль отведена наружной разведке, он получил ответ от старшего машины сопровождения: «Для вашей безопасности, господин генерал. Охрана дипломатов в движении и не только, входит в наши обязанности! На дорогах могут встретиться всякие непредвиденные и опасные обстоятельства».

Кестринг не стал переспрашивать или уточнять другие обязанности своих «телохранителей».

После возвращения из утомительного автомарафона в Москву он решил подготовить для своего руководства подробный отчет о проделанной работе. В нем он писал, жалуясь на обстоятельства тотальной слежки за ним и его коллегами:

«Еще за восемь дней до моего отъезда два каких-то подозрительных автомобиля все время стояли у моей квартиры. Через несколько километров по выезде из пределов Москвы мне стало ясно, что впервые за мной, так же как и за всеми другими атташе, гонится по пятам НКВД.

На вопрос, кто они, они ответили, что едут для моей охраны. Разумеется, они ехали для того, чтобы лишить меня возможностей всякого общения с населением и использования моего фотоаппарата. Однако, во вторую очередь, они предназначались действительно также для охраны, ведь если бы что случилось со мной, глава НКВД не захотел бы дать в руки нашей прессы такое хорошее средство пропаганды.

Сотрудники НКВД, одетые в штатское, сменялись в каждой области и в каждой республике. Хотя они никогда не вмешивались, им удавалось одним только своим присутствием делать почти невозможной какую-либо продолжительную беседу. Их было во время моей поездки около 40 человек. За исключением одного еврея, они были тактичны и сдержанны. Если отбросить то неприятное чувство, что за тобой постоянно наблюдают, будь то в театре, в гостинице, во время пути, в столовых и в самых интимных местах, и игнорировать то обстоятельство, что это мешало осуществлению моей цели — много видеть и много говорить, я могу охарактеризовать сотрудников НКВД как очень любезных и дельных людей».

Кестринг торопился с написанием отчета в Центр — руководству генштаба. Корпел вечерами за письменным столом, а когда закончил работу, решил положить документ в сейф, чтобы он «отлежался». Но, прежде чем его прочли в Берлине, с этим отчетом ознакомились оперативники на Лубянке. Это случилось в один из летних вечеров — когда генерал Кестринг с наслаждением слушал оперу в Большом театре, а прислуга ушла из особняка домой, содержимое сейфа матерого разведчика абвера стало достоянием чекистов. Филигранно и легко сейф вскрыл главный «медвежатник» оперативно-технического отдела (ОТО) НКВД Пушков.

Переснимали документы контрразведчики.

Квинтэссенцией вторичного проникновения в кабинет германского военного атташе генерала Кестринга была операция по внедрению в его апартаменты средств слухового контроля, проведенная за несколько месяцев до начала войны.

Но все по порядку.

Осенью 1940 года в генеральном штабе сухопутных сил Германии кипела работа: группа офицеров во главе с генерал-майором Эрихом Марксом, который пользовался особым доверием Гитлера, разрабатывала план нападения на СССР. Первоначально стратегическая операция «План Фриц» предполагала двойной удар по России: на Москву и на Юг через Украину. Слабым звеном этого плана была недооценка мощи РККА и СССР и переоценка своих возможностей. Шептунов начать войну таким образом у Гитлера было немало.

Но «План Фриц» страдал авантюризмом, граничащим с самоубийством. В плену иллюзий «блицкрига» находились и высшие чины Третьего рейха. Как ни странно, раскритиковал этот план Кейтель, который вошел в историю как «Лакейтель» из-за постоянного соглашения с идеями фюрера.

Дальнейшую разработку плана поручили генерал-майору Паулюсу (ставшему фельдмаршалом в проигранной им битве за Сталинград) с узкой группой офицеров. И уже 29 сентября 1940 года новый план под названием «Барбаросса» был представлен Гитлеру докладной запиской «Об основном замысле операции против России». Суть его заключалась во внезапности удара, массированной дезинформации и разгроме частей и подразделений РККА в ходе их окружения. Ставка делалась на танковые рейды быстроходной бронетехники. В этой разработке уже фигурировали три группы армий — «Север», «Центр» и «Юг».

Немцы верили в скорую победу, как политики, так и военные. Даже германские военные дипломаты в Москве в лице военного атташе генерала Кестринга и его ближайших подчиненных ратовали за победу, считая Красную армию глиняным колоссом.

Содержание их бесед чекистам стало известно не в пересказе, а, говоря современным языком, «онлайн» через прослушку, которую установили в кабинете главного немецкого военного разведчика в Москве.

Для этого весной 1941 года в полуподвале соседнего здания затеяли «ремонт» — поменять вышедшие из строя старые водопроводные трубы в связи с протечкой. Под видом ремонта особняка сотрудники 2-го управления контрразведки НКГБ СССР под руководством Петра Васильевича Федотова прорыли подземный ход в подвал особняка, откуда проникли в кабинет военного атташе и наставили там «жучков». Именно таким образом чекисты получили возможность ежедневно прослушивать и записывать доверительные беседы, которые вел Кестринг со своими подчиненными, а также дипломатами других стран. Обсуждались даже планы боевых действий в будущей войне на конкретных территориях. То есть шла конкретная утечка сверхсекретной информации, которая докладывалась на самый верх, но Сталин до последнего не верил, что Гитлер свой вермахт нацелил не на Британию, а на Россию. Он боялся провокаций…

Больше того, вождь дал указание нашему послу в Берлине Деканозову прощупать отношение немцев даже к военному союзу, заключив который обе страны стали бы абсолютно непобедимыми. Деканозов сразу отправил шифровку в Москву о содержании разговора с Герингом в сороковом-роковом. Вот фрагмент из нее:

«…Далее беседа протекала примерно в том же духе — даже трудно себе вообразить, что бы произошло, если объединить боевые потенциалы СССР и Германии! Геринг согласился, что это прекрасная идея. И продолжил, что у нас только разная трактовка понятия «социализм». Германия — за национальный социализм и многоукладную экономику. Советский Союз — за интернациональный социализм, настроенный на тотальную национализацию экономики и торговли. Вам самое главное — побороть идею интернационализма как вредную и малопродуктивную. Но это не препятствие, и всегда можно найти варианты тесного сотрудничества».

Не в этом ли была причина колебаний Сталина и его неверия в данные отечественных разведок? Видно, идеи, почерпнутые Деканозовым в беседе с Герингом, нашли в сердце товарища Сталина живой отклик — он все еще надеялся, что войны Германии с СССР не будет. А ведь война уже шла в Европе — дипломаты были на службе и пытались выудить друг у друга побольше информации…

Война началась стремительно, победоносно для фюрера, но и этот план оказался авантюрным, как и «План Фриц»…