Что было – то прошло - Дениз Стоун

большой бицепс нежно толкает ее в плечо. Он приветствует меня с широкой улыбкой, в то время как толчок заставляет ее покачиваться, и кончики ее пальцев скользят по ткани моих брюк. Сильный толчок пронзает меня, как будто меня коснулся провод под напряжением.

— Эйви, кто твой друг? — спрашивает мужчина низким, веселым голосом.

Кто этот парень? И почему он прикасается к ней ?

Эйвери, без сомнения, съеживается при мысли, что мы могли бы быть друзьями.

Разочарование поселилось в моей груди. Мы едва знакомы, но от презрения на ее лице у меня перехватывает дыхание.

Я поправляю манжеты своего смокинга и протягиваю ладонь в знак приветствия.

— Олли, это Лука Наварро. — Ее руки пробегают по мерцающей ткани платья. Для женщины, которая так много может сказать о моем смокинге, ее наряд соперничает с моим. — Он главный операционный директор ORO.

Можно с уверенностью предположить, что это не первый раз, когда он упоминает обо мне, судя по тому, как расширились его глаза. Мои зубы скрежещут друг о друга, когда во мне борется очередной безмолвный приступ вины.

— О.

Мясистая рука Олли в конце концов встречается с моей в излишне агрессивном рукопожатии.

— Приятно познакомиться, Олли. Моя хватка на его руке ослабевает, когда я замечаю проблеск его добрых глаз за напряженным взглядом, который он пытается бросить на меня. — Вы встречаетесь с Эйвери?

— Мы работаем вместе, — отвечает за него Эйвери, — и я не встречаюсь с ним. Олли, увидимся за столом.

Едва заметно кивнув, она указывает в сторону, где два других ее спутника сбиваются в кучу на своих местах. Эйвери протягивает свободную руку к его предплечью, нежно сжимая его.

Не попрощавшись, она бросает нас в баре. Ее слова воспроизводятся в моем сознании.

Я не встречаюсь.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ЭЙВЕРИ

Мои каблуки эхом отзываются от пола музея, когда я бросаюсь к дальнему столику, который сестра Роберта приготовила для нас. Вечер в целом удался, если не считать перебранки с бессердечным костюмом.

Когда я подхожу к своему месту, Мэтью болтает с Робертом.

Мне не терпится рассказать ему о словесном обязательстве, которое я добилась, и которое принесет нам 250 000 долларов к концу месяца. Этого недостаточно, чтобы продолжать финансировать миссию на острове Гайя и продолжать тестировать нашу технологию, но пока это поможет.

Приятно быть здесь сегодня вечером. Я снова в своей стихии, в окружении людей. Напряжение в моей шее развязывается.

Роберт выдвигает мой стул, и я сажусь на его плюшевое сиденье. Я дарю ему теплую улыбку, которая заставляет его неловко оглядеться, прежде чем остановиться на сложенной салфетке у него на коленях.

Олли все еще стоит рядом с Лукой Наварро. Зубастая ухмылка Олли размером с полумесяц, полная противоположность тому, как неловко он выглядел среди остальных гостей гала-концерта.

Лука. Наварро.

То, как он разглядывал меня, не отводя своего точеного лица от моего, лишило меня здравого смысла. Я не могу припомнить, когда в последний раз такой ледяной взгляд вызывал желание остаться в словесной перепалке. У меня возникает соблазн застать его врасплох и выяснить точную причину, по которой он здесь сегодня вечером, или, что еще лучше, его намерения в ORO. Я сомневаюсь, что у него есть какой-то зловещий план, но я изо всех сил пытаюсь нарисовать полную картину того, кто он есть, между ящиком с маслом, модной одеждой и этим безжалостным отношением.

Что-то не сходится. Я хочу узнать, что это такое.

Потом был случайный вопрос о моих путешествиях. У меня никогда не было, чтобы кто-то спрашивал меня о разделе интересов моего резюме. Я надеялась, что Джоанна заметит, что у нас общее достижение — путешествие по всем семи континентам. Вместо этого именно Лука признал мое достижение.

Почему он решил, что я солгала?

Мой отец позаботился о том, чтобы я полностью познала мир, прежде чем я была привязана к своим книгам и лекционным залам в университете. Но у меня не было возможности упомянуть, что он брал меня с собой в фотоэкспедиции во время моего интервью.

Тревожное чувство в животе не проходит.

То, что я сказала о юридической карьере Луки, возможно, было немного резким. Но меня потрясло упоминание мистера Льюиса о его нефтяных ящиках. Я чувствовала себя преданной. Предали о чем, я толком не знаю.

Главный операционный директор ORO не должен быть каким-то бывшим корпоративным юристом, связанным с грязной нефтью. Я осознаю лицемерие в собственных мыслях. Моя реакция, вероятно, была раздута из-за чувства вины, которое я чувствовала за то, что так долго развлекала мистера Льюиса и его жену.

Лука не может ошибаться. Если ОRО привлек его, то для этого должна быть веская причина.

Есть также тот факт, что после того, как мы заказали наши напитки, он щедро дал чаевые бармену, чья банка для чаевых пуста, за исключением нескольких незакрепленных синглов.

Это было как-то привлекательно.

Хорошо. Очень чертовски привлекательно.

Тем более, что никто другой на этом гала-концерте не выразил столь щедрой благодарности. Но он явно сделал это только для того, чтобы покрасоваться.

Олли хлопает Луку по плечу, заставляя Луку ненадолго пошевелиться. Впечатляющие, поджарые мускулы Луки дают о себе знать в его прекрасном смокинге. Каким-то образом его рост не уменьшается рядом с огромным телом Олли.

Какими будут широкие плечи Луки под моими руками?

Нет нет нет.

Я тянусь за бокалом красного вина Мэтью и допиваю оставшийся глоток, заглушая заряд внутри себя.

Мое блуждающее воображение рассеивается, когда Олли поворачивается и идет ко мне, пока, наконец, не садится рядом с Мэтью.

— Почему так долго? Я наклоняюсь вперед в своем кресле, не в силах сдержать резкость в своем голосе.

Глаза Роберта слегка расширяются от моего тона, и я сожалею, что расстроил его своей вспышкой.

Мэтью смотрит на нас, а Олли делает все возможное, чтобы освободить место для себя в маленьком банкетном кресле.

Мэтью понизил голос. — Что ты сделал?

— Ничего не сделал, Мэтт! — Олли упрекает. — Просто из вежливости.

— Он болтал с главным операционным директором ORО. — Я говорю.

Роберт издает легкий хрип.

— А также? — Мэтью призывает нас уточнить.

— Он скорее бонни. — Олли улыбается мне, осторожно заправляя тканевую салфетку за воротник: Может быть, ты ему нравишься.

Слова отбрасывают меня обратно в кресло. Водоворот эмоций захлестывает меня, и моя кожа становится камнем.

— Почему ты так сказал?

Мэтью проводит пальцами по взлохмаченным волосам, а затем заменяет пустой стакан, который я взяла у него, новым, который он берет у проходившего мимо