Ох, Мороз, Мороз... - Дарья Волкова

Инга: И что это значит? Что ты ростом с Наполеона?

НеСвятойПатрик: Я выше Наполеона. И выше тебя.

Инга: И все-таки — сколько?

НеСвятойПатрик: Я же тебе сказал — 18 сантиметров.

Инга: Идиот!

НеСвятойПатрик: Не переживай. Целоваться удобно будет.

На этой жизнеутверждающей ноте их вечерний диалог завершился. И Паша таки занялся с работой, которой было традиционно много.

***

Нога. Мужская нога. Кажется, в давешние времена мужчины чуть ли не в обморок падали, завидев из-под подола платья женскую ножку. Но так то двести лет назад и женскую! А Инга сидит и уже минут десять разглядывает мужскую. Ну, нога как нога. Если увеличить, видны черные волоски. Ты брюнет, Патрик? Или это не обязано совпадать? А про средний палец на ноге — это вообще, между прочим, ей Лаура из какого-то глянцевого журнала прочла, хихикая, когда Инга в очередной раз в приемной Мороза сидела.

Ой. Как, когда они успели-то? Перейти от почти дружеского трепа на разнообразные темы к обсуждению совсем других тем. Восемнадцать сантиметров — это много? Инга полезла во всезнающий интернет. Проверенные источники сообщили, что это вполне себе значительный размер. Если не соврал.

Тьфу! Ноги, сантиметры. Ты человека не знаешь! Видела, но не знаешь. Инга встала и принялась нарезать круги по кухне. Кто же ты, Патрик? Кто?

Не Саня — уже радует. Не Горовацкий — в этом Инга была уверена. На другом конце Интернет-соединения чувствовался человек, близкий по возрасту, а Борис Юрьевич годился Инге в отцы.

Инга замерла. Присела, потянулась за сигаретами.

А если это Ярослав? Замерла с незажженной сигаретой.

Вполне в его духе шутка. Он мог. И мотив есть — отомстить за «Т-Телеком». Инга отбросила сигарету и прижалась затылком к стене. Вдруг подкатила под горло легкая тошнота. И пришлось-таки закурить.

Как же она раньше не подумала про Ярослава? И уже столько всяких глупостей наговорила…

Но Поволяев не выносит Кинга, это она точно помнит! И вообще фантастику не читает, зато наизусть цитирует Поланика. Фразу про первое правило бойцовского клуба, применяемую по каждому поводу и без, Инга тихо ненавидела. Не мог же он так притворяться? Ну, положим, про ее книжные пристрастия он мог и узнать, это не секрет. Но шпарить цитатами, обсуждать нюансы, да еще на одной волне — для такого надо все это прочесть. Предположить, что Ярик прочел кучу неинтересных ему книг только ради злой шутки над коллегой — смешно.

Инге немного полегчало. Против Ярослава шансов больше, чем за. Но надо все-таки как-то проверить.

***

Однако ничего самой проверять не пришлось. Во время мит-апа, на котором присутствовали и она, и Ярик, в кармане вдруг завибрировал телефон. Инга вытащила аппарат из кармана, разблокировала экран. Скосила взгляд. Сообщение от Патрика. И еще печатает. А Поволяев с крайне умным видом распинается у доски.

Инга убрала телефон. И тихонько выдохнула. Когда совещание окончится, она выдохнет с чувством и шумно. Бинго! Это не Ярослав. Можно жить дальше.

***

Паша уже почти спал, когда пиликнул телефон.

— Я же просила тебя выключать звук, — сонно пробормотала Алена из темноты.

— Да, прости, сейчас выключу, — Паша сощурился на синий экран гаджета. Там красовалось фото женской ступни. И приписка: «Следующий этап — руки»

— Что-то важное? — проявила вдруг интерес к его делам Алена.

— Нет, — зевнул Павел, выключая звук и засовывая телефон под подушку. Надо, наверное, выключать второй телефон. Да и вообще, оставлять его в машине. От греха подальше. Он так долго был верен своей жене, что теперь какая-то глупая, пустяковая шалость могла обернуться крупными неприятностями. Да, надо продумать это все поточнее.

А стопа у Инги красивая. Узкая, изящная.

***

С троих самых подозрительных вариантов подозрения, тем не менее, сняты. Ура, товарищи! И правда, ура. Общение с Патриком затягивало. Он мог пошутить смешно, поддержать надежно, посоветовать умно. По вечерам она листала переписку. За его словами угадывался человек умный, образованный, привыкший много говорить. Патрик умел излагать свои мысли. Патрик много знал. У Патрика потрясающее чувство юмора.

И она по-прежнему ничего о нем не знает. Все ее попытки выведать хоть что-то личное, что позволило бы ей вычислить его, Патрик встречно вычислял на раз. Необидно отшучивался, переводил тему разговора. Инга чувствовала, что вязнет в этом виртуальном общении

Чтоб тебя, Патрик, Морская Звезда! Жила ведь без тебя и горя не знала.

Счастья, впрочем, тоже.

Идешь, потому что надо идти. Ешь, потому что надо где-то брать силы, чтобы идти. Спишь, потому что устаешь. Встаешь, потому что надо идти. И так — день за днем.

А ведь у нее успешная с точки зрения большинства жизнь. Вон, машину новую дорогую купила. Соседка по лестничной площадке, не вылезающая уже из третьего, кажется, по счету декрета, так и сказала Инге, застав ее выходящей из новенькой бэхи: «Вот ты молодец! Умеют же люди жить! Мне бы так». Но тут ее старший — или средний — упал с самоката — и она побежала по своим семейным делам.

Умеют люди жить, да. Трехкомнатная квартира на предпоследнем этаже с видом на набережную Яузы, доставшаяся от родителей — вместе с ипотекой. Престижная работа в компании с офисом в бизнес-центре класса «А» в пределах третьей кольцевой. Вон, мечту свою себе купила — «бмв».

Что это за мечта такая — которую можно купить?

Теперь не могла вспомнить, о чем мечтала. Когда люди мечтают? В детстве? В детстве мечтала стать как папа. И выйти замуж — да-да, ни больше, ни меньше, именно замуж, чего же еще хотеть в тринадцать лет — за черноволосого мальчишку из зимней смены в Артеке.

Ну что, как папа она стала. Почти. Конечно, научной карьеры не сделала, хватило только на магистратуру. Зато папин родной МИФИ, его стопами. Да только нет отчего-то ощущения, что мечта сбылась.

Мальчик из Артека тоже рассеялся в дымке. Как и положено детским влюбленностям. Что же осталось в сухом остатке?

Инга сердито тряхнула головой и пошла курить на балкон. Яуза красиво поблескивала под лучами весеннего закатного солнца. Жизнь прекрасна — и точка.

А виноват в ее настроении Патрик. Морская, чтоб его, Звезда. Инга начала улыбаться и тут же достала телефон. Сощурившись, проверила сообщения. Нет новых. Ну ладно, расстраиваться она себе запретила. Инга регулярно проводила с собой воспитательные беседы. Чтобы не слишком привязывалась. Чтобы не слишком циклилась. Что она даже не знает, кто это такой.

Помогали эти воспитательные беседы не то, чтобы очень. Кажется, всего лишь отсрочивали неизбежное. Телефон подал голос, Инга затушила сигарету. И рассмеялась.