Ведьма с Портобелло - Пауло Коэльо

И ради того, чтобы не трогаться с места, явыдержал долгую и ожесточенную борьбу с самим собой. И мало-помалу снедавшаяменя жажда деятельности сменилась созерцательным настроением. Вот тогда я началслышать голос своей души – или интуиции, или «первичных эмоций», смотря потому, во что вы верите. И эта часть меня безумно хочет высказаться, но я вечнозанят и мне не до нее.

В моем случае не танец, а полнейшее безмолвие,отсутствие 'Малейшего звука, тишина и неподвижность помогли мне вступить вконтакт с самим собой. Можете мне не верить, но я нашел ключ к решению многихпроблем, не дававших мне покоя, хотя именно в те минуты, когда я сидел здесь,они отодвинулись в какую-то дальнюю даль. Я не увидел Господа, но отчетливоосознал, какие решения следует принять.

Прежде чем уплатить по счету, генеральныйпредложил мне направить Афину в Дубай, где наш банк открывал свое отделение ириски были значительны. Как первоклассный менеджер, он понял, что я уже усвоилвсе, что требовалось, и теперь эта сотрудница могла бы принести больше пользы вдругом месте. Сам того не зная, он помог мне выполнить мое обещание.

Вернувшись в Лондон, я тотчас предложил Афиненовую должность, и она согласилась без колебаний. Сказала, что свободно говоритпо-арабски (я знал о ее происхождении). Но работать ей предстоит не с местными,а с иностранцами, ответил я и поблагодарил ее за помощь. Она не проявила нималейшего интереса к моей барселонской лекции и спросила только, когда ей надобыть готовой к отъезду.

Я и сейчас не знаю, соответствует лидействительности ее рассказ о женихе из Скотланд-Ярда. Будь это так, ее убийцудавно бы уже схватили – ибо я не верю ни единому слову из того, что понаписалигазеты насчет этого преступления. Я очень хорошо разбираюсь в финансовомстроительстве, я могу даже позволить себе роскошь сказать, что танец помогаетбанковским клеркам работать лучше, но никогда не пойму, почему лучшая в миреполиция одних убийц хватает, а других оставляет на свободе.

Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.

Что говорить, приятно узнать, что мояфотография висела у Афины на почетном месте. Но я не верю, что моя наука моглахоть в чем-то ей пригодиться. Она приехала сюда, в самое сердце пустыни, стрехлетним сыном на руках. Открыла сумку, вытащила магнитофон и села у моегошатра. Я знал, что городские называют мое имя чужестранцам, охочим до местнойкухни, и сразу сказал, что, мол, до ужина еще далеко.

– Я не за тем сюда приехала, – отвечала она. –Ваш племянник Хамид – клиент банка, где я работаю, – сказал мне, что вы –мудрец.

– Хамид – молод и глуп. Говорит, что я мудр,но никогда не следует моим советам. Пророк Мухаммед, да пребудет с нимблагословение Бога, вот он был истинно мудр.

Потом я указал на ее машину:

– Не стоит водить машину по незнакомой местности.И тем более – без проводника.

Вместо ответа она включила магнитофон. Вследующее мгновение я видел только, как эта женщина запорхала над песчанымибарханами. Сын глядел на нее с радостным изумлением. Музыка заполняла,казалось, все пространство пустыни. Завершив танец, она спросила, понравилосьли мне.

Я сказал – понравилось. В нашей религии естьответвление, приверженцы которого танцуют, чтобы встретиться с Аллахом,благословенно будь Его Имя! (Название этого течения в исламе – суфизм. – Прим.ред.)

– Ну, хорошо, – сказала женщина, чье имя было– Афина. – С первых дней жизни я чувствовала, что должна приблизиться к Богу,но постоянно удаляюсь от него. Музыка была одним из путей, ведущих к нему, ноэтого недостаточно. Всякий раз, как я начинаю танцевать, я вижу свет, и светэтот велит мне идти дальше. Я больше не могу учиться у себя самой – теперь мненужен тот, кто научит меня остальному.

– Аллах в милосердии своем всегда рядом снами, – ответил я. – Живи достойно, и этого будет достаточно.

Но слова мои не убедили женщину. Тогда ясказал, что занят и мне надо готовить ужин для туристов, которые скоропоявятся. Но Афина ответила, что согласна ждать, сколько надо.

– А ребенок?

– Не беспокойтесь о нем.

Занимаясь обычными своими делами, я то и делопоглядывал на мать и сына: казалось,что они сверстники, – наперегонки носилисьпо пустыне, катались в песке, играли. Тут проводник привел трех немецкихтуристов. За ужином они попросили пива, и мне пришлось ответить, что вера непозволяет мне ни пить самому, ни подавать другим спиртное. Я пригласил Афину иее ребенка отведать моего угощения, и один из туристов очень оживился принеожиданном появлении женщины. Сказал, что очень богат, собирается купить здесьземли, ибо верит, что у здешних мест – большое будущее.

– Я тоже в это верю, – отвечала она.

– Так, может быть, мы с вами отойдем всторонку и без помехи обсудим возможность…

– Нет, – прервала она его и протянула своювизитку. – Если угодно, вот мой банк.

Туристы вскоре уехали, а мы сели у входа вшатер. Мальчик уснул. Я принес одеяла. Мы загляделись на звездное небо. Долгоемолчание прервал ее вопрос:

– Так почему же Хамид считает вас мудрецом?

– Потому, должно быть, что я наделен большимтерпением, нежели он. В свое время я пытался преподать ему свое искусство, ноХамида интересовало только, как бы заработать – побольше и побыстрее. Теперь,наверно, он уверен, что мудрее меня: у него есть квартира и яхта, а я сижупосреди пустыни, обслуживая редких туристов. Ему невдомек, что мне нравится то,что я делаю.

– Боюсь, вы ошибаетесь: было бы невдомек – нестал бы рассказывать о вас всем и каждому, причем – с большим уважением. А чтовы называете «своим искусством»?

– Сегодня я видел, как ты танцуешь. Я делаю тоже самое, только движется не тело, а буквы, – ответил я.

Мои слова удивили ее.

– Я приближаюсь к Аллаху – благословенно будьЕго Имя! – через каллиграфию, через поиски совершенного смысла для каждогослова. Одна-единственная буква требует, чтобы мы вложили в нее всю таящуюся вней силу – так, словно мы вырезаем или высекаем ее значение. И когда священныетексты будут написаны, в них пребудет душа человека, послужившего орудием длятого, чтобы они распространились по всему свету. И не только священные тексты –все, что мы доверяем бумаге. Ибо рука, выводящая строчки, есть отражение душипишущего.

– Вы научите меня тому, что знаете сами?