Я - вор в законе. Большой шмон - Евгений Сухов

Когда через три с половиной часа Любаня, облачившись в панцирь ландышевого плаща, чмокнула Тялина в щеку и села в серебристый мини-автомобиль, он впервые за все четыре месяца их знакомства поймал себя на мысли, что так и не понял причину столь преданной безотказности своей дамы. «Ксива с двуглавым орлом — вот отмычка к любой… Любане», подумал Сергей Гурьевич и самодовольно хохотнул.

В лесу было зябко и промозгло: первый октябрьский снег уже два дня как выпал, повиснув тяжелыми ватными клочками на голых ветках осин и берез, покрыв белой пеленой щетинистые кустарники. Но сегодня снежный покров начал подтаивать, а воздух был свеж и прозрачен: в такой денек поохотиться и впрямь — одно удовольствие. Долгими осенними вечерами Варяг не раз слушал, как егерь Иван Васильевич взахлеб рассказывал о былой охотничьей страде в этих благословенных местах: тут не то что традиционные для этих мест жирные рябчики да фазаны, но и кабана можно подстрелить, коли повезет.

Но сегодня Варяг вышел в лес с тульской двустволкой не за охотничьими трофеями. Впервые в жизни он забил стрелку со старым корешем в столь необычном месте. Он шел прямо по вешкам, которые ему накануне оставил Иван Васильевич, — по вывешенным на низких ветках пустых литровых пакетах из-под молока, куда было насыпано пшено. Для стороннего глаза — обычные кормушки для голодных птичек, но для посвященного — секретная разметка маршрута.

На Варяге были резиновые сапоги, телогрейка и старенькая шапка-ушанка, так что, если кто случайный встретится ему на пути, он вполне сойдет за простого охотника-одиночку. Тем более что его сопровождал уже вполне привыкший к нему за эту неделю рыжий пес Патрик. Правда, как предупредил Иван Васильевич, нынче в этих местах самодеятельные охотники давно повывелись. В конце девяностых пожаловали сюда из Москвы высокие гости и поставили тут длинный забор, за которым устроили охотничье угодье специального назначения, так что теперь разве что только местным охотничкам дозволялось в сезон выходить на отстрел мелкой дичины…

Но старый егерь знал места укромные, куда не то что деревенские, но и московские стрелки не смогли бы добраться. И Варяг как раз топал в одно из таких мест, километрах в десяти от егерской сторожки, ориентируясь по белым пакетам, слегка покачивающимся на легком ветерке.

Сам же Иван Васильевич с утра уехал в Волоколамск, на станцию, где его телефонный ленинградский собеседник назначил встречу около двух часов на площади перед железнодорожным вокзалом. Старик немного нервничал: во-первых, никогда ему еще не приходилось целых два раза за одну неделю уезжать так далеко от родной деревни, в районный центр, а во-вторых, порученная ему Владиславом Геннадьевичем миссия казалась ему настолько важной и многозначительной, что он боялся ее провалить.

Человек из Ленинграда… то есть Петербурга… тьфу ты, все никак не мог савостинский егерь привыкнуть к стародавнему названию города, где сам никогда не бывал, но где всегда происходили важные события… Вот и сейчас оттуда в подмосковную глушь ехал важный гость на встречу с Владиславом Геннадьевичем. Так вот, значит, этот самый человек сказал, что приедет не поездом, а будет на черном джипе с питерскими номерами. Эх, кабы знать еще, что это такое! По телефону-то Иван Васильевич оробел спросить. Ну да ладно, как-нибудь выкрутится…

Иван Васильевич сошел с автобуса на конечной и добрел до привокзальной площади. Часы на фонарном столбе показывали без пяти два. Посреди площади кучковались несколько рейсовых автобусов да пара раздолбанных «Волг» с полустертыми шашечками на дверцах — городские такси. Его зоркий охотничий взгляд сразу приметил похожую на автофургон черную машину с темными стеклами перед павильончиком «Продукты». Он неуверенно двинулся прямо к ней и на белом номере разглядел цифры и буквы, но, сколько ни ломал голову, так и не сумел угадать, из каких краев этот чудо-автомобиль прибыл.

Дверца распахнулась, и из джипа вышел высокий черноволосый парень в длинном черном кожаном плаще. Он бросил на старика внимательный взгляд и решительно направился к нему.

— Бы — Иван Васильевич? — спросил он низким рокочущим баском.

— Я самый! — обрадовался старик. — Привет вам от Варяга привез. А вы, значит, Филат?

Парень кивнул.

— Садитесь, показывайте дорогу'.

— А ружьишко-то взяли? — забеспокоился Иван Васильевич. — Все ж таки в охотничье хозяйство едем. У нас нынче рябчиков приплод знатный…

— Есть ружьишко! И не одно! — со смешком отозвался Филат, забираясь на заднее сиденье.

Только оказавшись в теплом салоне джипа, Иван Васильевич понял причину веселья ленинградского гостя. В машине кроме водителя сидели трое здоровенных лбов, молодых широкоплечих пацанов в одинаковых черных кожаных куртках. И у всех троих куртки с правого бока топорщились — причем явно не от засунутых за пазуху пакетов с леденцами. Иван Васильевич совсем оробел и приткнулся на откидном креслице перед задним сиденьем, оказавшись лицом к Филату и двум его сопровождающим.

Джип с ревом сорвался с места.

— Куда? — коротко бросил через плечо водитель.

— На Савостино едем, это километров двадцать пять отсюда будет, а там я покажу, по лесной дороге поедем до охот-хозяйства… Ну а дальше пешком придется, там на машине не положено… — виновато добавил старик.

— Как там Варяг? — деловито осведомился Филат. — А то ходят слухи, что он якобы погиб… Если бы не твой звонок, Иван Васильич, я бы уж и сам начал тревожиться.

— Владислав Геннадьич в полном ажуре, — заулыбался егерь, сразу вспомнив о долгих приятных беседах с московским постояльцем. — Насчет тог®, что погиб, это сильное преувеличение… Ранен — да, но я его отходил, кажется, травами да настойками… Одно знаю. — Иван Васильевич посерьезнел и даже понизил голос: — Он у меня глубоко затаился, вишь, даже тебе сам звонить не стал — меня послал… Так что ни одна живая душа не знает, где он. Окромя того, кто его ко мне привез на той неделе…

— Сержант? — уточнил Филат.

— Не знаю уж, в каком он звании, — озадаченно протянул егерь, — по виду и ухваткам, правда, явно не сержант, а майор или полковник. Степан Юрьевич…

— Нуда…

Филат замолчал и уставился в окно. Иван Васильевич тоже язычок прикусил.

Могучий джип домчался до Савостина минут за десять и, по указанию егеря, свернул к лесу. Въехав в самую чащу, несмотря на озабоченные протесты егеря, джип остановился только у столба со щитом, на котором было начертано грозное предупреждение:

ВЪЕЗД В ОХОТХОЗЯЙСТВО СТРОГО ЗАПРЕЩЕН!

Иван Васильевич торопливо выкарабкался из джипа и, похоже, только ступив на знакомый грунт, почувствовал себя спокойно. За ним вышел Филат со своими телохранителями. В руках у Филата уже было длинноствольное ружье с никелированной насечкой на прикладе и ложе.

— Это что же за оружие такое? — восхищенно глядя на диковинное ружье, поинтересовался старый охотник.