Горячий снег - Юрий Бондарев

Потом резко приблизилась, появилась справа, выросла,зачернела, хаотично засверкала под ярким светом обледенелыми котелками,автоматами, винтовками колонна. Она сгрудилась кишащей толпой перед огромными,как занесенные снегом стога, танками, загородившими дорогу. Солдатыоборачивались на непривычно разящий свет машины - недовольные, усталые, точнобелым пластырем залепленные подшлемниками лица - и одновременно кричали что-то,махали руками.

– К танкам, - приказал Бессонов шоферу.

– Видимо, ребята из механизированного корпуса, -сказал, оживляясь, член Военного совета Веснин. - Что же они, подлецы эдакие,столпотворение устроили! Пехоту обидели? - Он, однако, испытывая слабость ктанкистам, произнес "подлецы" ласково и добавил с осторожным восхищением:- Вот орлы!

– Но ползающие, товарищ комиссар, - смешливо вставилсразу очнувшийся Божичко.

– Это не машины корпуса, - твердо поправил Бессонов. -Корпус Мамина движется вдоль железной дороги. Слева от нас. Здесь их сейчас неможет быть. Ни при каких обстоятельствах.

– Разрешите выяснить, товарищ командующий? - бодрымголосом отозвался Божичко, вроде и не дремал вовсе. Он засиделся без дела, безразговоров и явно был рад возможности любого проявления энергии.

Бессонов приказал шоферу:

– Остановите машину.

Мощный мотор "хорьха" смолк, опал в тишине светфар, щупальцами втянулся в радиатор. Разом сомкнулась ночь, исчезли колонна,танки. Бессонов подождал в машине, привыкая к потемкам, потом открыл дверцу,для упора выставив наружу палочку. Вылезая, он задел ногой за край дверцы и,уколотый болью в голени, постоял немного, досадуя на себя за то, что, вылезая,подумал, не задеть бы ногу, и вот таки задел.

Все было мутно-сине, морозно, звездно. Бессонов неясноразличил среди этой снежной темноты извивной лентой вытянутую под звезды встепь, запруженную квадратными громадами танков колонну: длинные силуэты машинс зашторенными подфарниками, повозки, столпившихся солдат. Он слышал на дорогегул работающих на холостом ходу автомобильных и тракторных моторов; хриплые,насквозь промерзшие голоса кричали впереди вперемежку с матом:

– Эй, танкисты, техника ваша мать, чего окопались втылу?

– Мать честная, они же лыка не вяжут!

– Убирай свое железо с дороги - растопырились, ровно насвадьбе! Небось водки нажрались - глаза-то залили!

– Освободи путь. Дай проехать!

– Братцы, сюда начальство какое-то… Две машины!..Бессонов пошел на эти разноголосые крики, зная, что в войсках еще мало виделиего, на полушубке не было петлиц и генеральских знаков различия, но при видевысокой папахи в толпе постепенно угасала ругань, и чей-то спохватившийсятенорок вблизи произнес:

– Никак генерал…

– Кто командир танкового подразделения? - спросилБессонов не громким, а утомленным, скрипучим голосом. - Прошу доложить.

Стало тихо. От машины, переговариваясь, подошли членВоенного совета Веснин и Божичко. Остановившись, тоже замолчали. Со второймашины прыгали на дорогу автоматчики - охрана.

Бессонов ждал. Никто не отозвался.

От темной громады крайнего танка с искрящимися на бронесизоватыми островками снега несло ледяным запахом накаленного морозом металла,прогорклой остылой соляркой. В машине, чудилось, никого не было, не горел свет,танк будто мертво потух. Только в башенном люке зачернело что-то, чутьзаворошилось, заслоняя звезды, но оттуда - ни звука.

– Я говорю, пусть подойдет ко мне командир танковогоподразделения, - повторил Бессонов тем же тоном. - Жду.

– Кого нужно? Ты, пехота, мной не командуй! Лучшеобъезжай танки стороной, от греха подальше! - отозвался сверху злой голос, иэто смутно-черное, выступавшее из башни, заметнее задвигалось по звездам.

– Ну-ка, слезай к генералу, птичья голова в танкистскомшлеме! Чего диалог устраиваешь? - сказал с едкой развеселостыо Божичко и,схватившись за железные поручни, вскарабкался на броню, заторопил: - Мигом,мигом! К генералу!

– К какому еще генералу? Меня на пушку не бери! Непервый день… Генерал с пехотой топает, что ли? А в штабах кто?

– Давай, давай, милый, рассуждаешь длинно. Прыгай снеба на землю!

Наверху вспыхнул ручной фонарик, зеленоватым маскировочнымсветом выхватил из возникшей пустоты неба широкого и огромного, казалось снизу,человека в комбинезоне, надетом, по-видимому, на ватник. Человек медленно вылезиз люка на броню, спрыгнул на дорогу.

– Божичко, посветите ему, - приказал Бессонов. - Иподведите его.

– Давай, давай, парень, поближе, не робей, - сказалБожичко.

Танкист остановился перед Бессоновым, заметно уменьшившисьна земле, но все-таки ростом на голову выше его, неуклюже мешковатый в своейполной форме, возбужденное лицо в разводах копоти, опущенные под светомфонарика глаза подведены чернотой гари, тоже черные подрагивающие губызапеклись. Он тяжело дышал, и почувствовался запах винного перегара.

– Пьяны? - спросил Бессонов. - Посмотрите на меня,танкист!

– Нет… товарищ генерал. Норму я… норму… - выдавилтанкист, не подымая траурно-черных век, ноздри его раздувались.

– Номер части и звание? Откуда вы?

Запекшиеся губы танкиста лихорадочно зашевелились:

– Отдельный сорок пятый танковый полк, первый батальон;командир третьей роты лейтенант Ажермачев…

Бессонов пристально смотрел на него, еще не веря в точностьответа.

– Как это сорок пятый? Каким образом вы здесьоказались, командир роты? - очень внятно спросил он. - Сорок пятый полк придандругой армии и, как известно, держит оборону впереди! Отвечайте яснее.

Танкист вдруг вскинул голову, веки его разом открыли вкаком-то клоунском, страшном обводе глаза, налитые хмельной мутью. Он глуховыговорил:

– Обороны там нет… Немцы заняли станицу С тыла обошли.От моей роты осталось вот три машины… В двух - пробоины… Неполные экипажи… Я состатками роты… вырвался…

– Вырвались? - переспросил Бессонов и, лишь в этуминуту все предельно ясно понимая, повторил это острое, с колючими лапкамислово, так знакомое по сорок первому году: - Вырвались? А остальные тоже,лейтенант, вырвались? Кто еще вырвался? - опять повторил недобро Бессонов,выделяя "вырвались" и "вырвался".

– Ах, шкура! - выругался кто-то в толпе солдат. Танкистзаговорил рыдающим голосом:

– Я не знаю… не знаю, кто вырвался. Я прорывался вот сэтими танками… Связи не было, товарищ генерал… Рация не работала. Я не мог…