Война за справедливость, или Мобилизационные основы социальной системы России - Владимир Макарцев

Мощный социальный заряд был нужен не столько для того, чтобы заставить армию пойти на смерть, сколько для того, естественно, чтобы сломить противника. При этом Чингис-хан широко использовал такой инструмент принуждения как принцип кнута и пряника. Если воин правильно исполнял свои обязанности и, главное, сохранял лояльность командирам, он получал свою долю военной добычи. Г. В. Вернадский называл это одним из побудительных мотивов монгольской армии. Но в этом нет ничего необычного, все кочевые племена, да и все государства идут на войну обычно за военной добычей, за добавочной стоимостью. Если же воин совершал поступок, который ставил под удар выполнение боевой задачи, то жестокому наказанию или казни подвергали не только его, но и десятку или сотню, в которую он входил (Д. П. Карпини). За проступок одного отвечали все.

В Орде это стало новаторством, привнесенным из обычной хозяйственной практики, когда по обязательствам должника отвечали его родственники или соплеменники. Это довольно универсальная техника управления долгами, которая в том или ином виде и в разные времена существовала во многих странах. На Руси она называлась круговая порука,[116]ее отдельные черты можно найти еще в «Русской правде». Довольно подробно она была прописана, естественно, и в Римском праве. Если же посмотреть на это явление с точки зрения социологии, «освободить этот социальный факт от индивидуальных черт, выделив его объективность», то станет понятно, что он имеет принципиальное значение для понимания сущности социальных связей внутри военного общества, внутри Орды.

Так, круговая порука в хозяйственной жизни обеспечивала возврат долга – вещи вполне материальной, максимальное наказание за невыплату – продажа в рабство, и это еще не отказ в праве на жизнь. А в армии круговая порука обеспечивала личную лояльность человека, т. е. вещи совершенно нематериальной, более того, исключительно социальной. Должник не обязан был хранить личную верность своему кредитору. Измена же солдата стоила жизни не только ему самому, но и всем тем, кто его окружал. Поэтому в боевом строю каждый следил за каждым, и, чтобы не пострадать за другого, все отвечали за каждого. Таким образом цементировалась социальная ткань монгольской армии.

Г. В. Вернадский отмечал: «Монгольская армия была сплочена сверху донизу железной дисциплиной, которой подчинялись как офицеры, так и простые воины. Начальник каждого подразделения нес ответственность за всех своих подчиненных, а если сам он совершал ошибку, то его наказание было еще более жестоким».[117]Даже на первый взгляд видна принципиальная разница между Ордой XIII века и дружинами русских князей, которые не отличались лояльностью по отношению друг к другу, хотя и принадлежали все одному роду.

Обычно неудачи русских дружин того времени относят к феодальной раздробленности: «княжеские распри помешали объединить силы для отпора сильному и коварному врагу. Отсутствовало единое командование. …основную массу русского войска составляло ополчение – городские и сельские ратники, уступавшие монголам в вооружении и боевых навыках».[118]Конечно, и боевая подготовка, и оружие, и способы ведения войны играют важную роль на пути к победе. Но с нашей точки зрения, главное, в чем заключалась разница, так это в степени социальной мобилизации русских княжеств и в степени военной мобилизации княжеских дружин. В них отсутствовала главная цементирующая сила и главный инструмент принуждения – круговая порука.

Очевидно, что в основе цементирующего состава круговой поруки лежали ответственность и неотвратимость наказания, которые транслировались носителем абсолютного права, императором, на участников поруки сверху вниз. Но не только. Специфика военной работы заключается в том, что в бою не обойтись без поддержки товарища, даже просто боевой порядок или строй невозможен без тесного взаимодействия солдат. Поэтому внутри боевого братства устанавливается особая связь; как говорил Суворов, сам погибай, а товарища выручай. Это особая мораль, высшими ценностями которой, по утверждению Э. Хара-Давана, провозглашались верность, преданность и стойкость. И тогда люди «подобного психологического типа повинуются своему начальнику не как лицу, а как части известной божественно установленной иерархической лестницы, как ставленнику более высокого начальника, который, в свою очередь, повинуется поставленному над ним высшему начальнику и т. д. до Чингис-хана, который правит народом вселенной по велению Вечно Синего Неба».[119]

Таким образом, в случае с военной круговой порукой ответственность приобретает как бы двустороннюю связь – напрямую перед законом, т. е. внешним социальным фактом, и перед участниками круговой поруки внутри группы индивидов, каждый из которых может выступить в роли контролера или своеобразного кредитора и потребовать верности долгу. Как нам представляется, такая бинарная ответственность есть объективный признак военной круговой поруки.

В экономической поруке должник несет ответственность только перед кредитором, но в рамках обычая или закона, конечно, и если он окажется неплатежеспособен, то его ответственность переходит на поручителей. Поэтому поручители не могут требовать от должника исполнения долга после того, как он обанкротился, так как его некредитоспособность автоматически «переключает» ответственность на них. Понятно, что это иной принцип действия круговой поруки, что объясняется самим характером предмета поруки – материальностью долга. В то же время, нельзя не заметить и того, что объективно связывает экономическую и военную круговую поруку – это общая ответственность социальной группы за действия одного из ее членов.

Выделив таким образом объективные черты этого социального факта, заключаем: круговая порука бывает двух видов – экономическая и военная. Хотя цель экономической и военной круговой поруки одна – получение добавочной стоимости (в результате кредитных отношений или военной победы), но средства и социальные последствия разные. В первом случае взаимодействие происходит в рамках сначала обычая, а потом формального права, и прибыль получает отдельный кредитор. Во втором социальные отношения внутри круговой поруки появляются сначала в результате решения верховной власти, и лишь потом выходят за рамки формального права, становятся обычаем.

Здравый смысл подсказывает, что круговая порука – это такая социальная функция, которую могут выполнять только дееспособные люди, тот, кто функционален. Воин, получивший ранение и ставший инвалидом, не мог выполнять свои обязанности и не мог нести ответственность за других. Иными словами, занять место внутри военной круговой поруки и выполнять социальные функции может только лояльный и эффективный боец. Это было объективное свойство места, функция не индивида, а места. Примерно так, как функция какого-нибудь транспортного средства, например, самолета, – если вы в него сели, то он должен полететь, а не поехать.