Камасутра. Короткие рассказы о любви (сборник) - Ирина Лобусова

Вскоре я услышала за своей спиной тихие, осторожные шаги. В тот момент я находилась в небольшой гостиной на первом этаже. Там стоял мягкий уголок, телевизор, а возле окна, на столике, были приготовлены бокалы для фуршета. Сами же фуршетные столы располагались в комнате по соседству.

Шаги стали отчетливей, и я обернулась. Следом за мной в комнату боком, как будто пятясь, входила старая женщина, одетая в трикотажное платье с воротничком, какие носили еще в советские времена. Лет ей было 80, не меньше. Редкие седые волосы едва покрывали голову. Сквозь их пряди просвечивала желтоватая кожа. Женщина была худощавой, немного сутулой, со впалой грудью и дрожащими старческими руками. Двигалась она нерешительно, словно боялась. На ногах у нее были ужасные стоптанные тапки, издававшие при ходьбе отвратительный шаркающий звук. Я поняла, что передо мной одна из обитательниц нового дома для престарелых.

— Простите, пожалуйста…. — женщина говорила очень тихо, словно шуршала, — можно вас спросить?

— Да, конечно! — я широко улыбнулась — мне вдруг захотелось быть полюбезней.

— Мне сказали, что вы из Одессы. Это правда?

— Да, правда. Я действительно из Одессы.

— Как замечательно! — женщина робко улыбнулась, — я провела в Одессе большую часть жизни, и теперь так скучаю за ней! Как там сейчас?

— Очень красиво. Одесса всегда прекрасная.

— Да, я знаю. Я так хотела бы прогуляться по Приморскому бульвару, зайти на Соборку, увидеть Горсад… Знаете, даже улицы там необыкновенные! Ходишь по городу, и каждая улица — как родной дом! В мире нет ничего замечательней! Теперь я все время думаю об этом… — она тяжело вздохнула. Потом, видя, что я молчу, снова улыбнулась:

— Меня зовут Галина.

— Очень приятно!

— Я ненадолго здесь. Знаете, у меня в Одессе есть дочка, и она скоро приедет за мной. Все это вопрос нескольких дней. Она скоро приедет, и заберет меня домой. Там, в Одессе, у меня есть квартира…

И женщина рассказала свою нехитрую историю: развод с первым мужем, дочка, которую воспитывала одна, работа в конструкторском бюро, второе замужество в 45 лет.

— Мой второй муж был из Киева. У него была в Киеве однокомнатная квартира. Я вышла замуж, когда моя дочка была уже взрослой. У нее есть сын. Потом муж умер, дети мужа отобрали квартиру. А я оказалась здесь… Но ничего! Скоро меня заберут. Дочка за мной приедет!

Дальше она заговорила о своей дочери. В этот момент яркий луч солнца, отразившись от стеклянных бокалов, ударил прямо в глаза. Я зажмурилась, отодвинула голову, и… вдруг окаменела! Лицо женщины, в которое бил солнечный луч, оставалось неподвижным, а глаза смотрели в одну точку… Женщина была слепа.

По паузе, вдруг наступившей в разговоре, она все поняла:

— Вы догадались, правда? Люди не сразу догадываются. Я после смерти мужа болела долго. Потом ослепла. Жаль, конечно, но что поделаешь. Молодости не вернешь… Меня хотели в обычный дом престарелых определить, а потом сжалились, и послали сюда, в элитный. Теперь вот от политиков прячут, чтобы слепая старуха им настроение не попортила. А я здесь уже освоилась, знаете. Сама хожу.

В коридоре раздались голоса. Моя собеседница вдруг прислушалась.

— Ну, пойду. Пора мне. Приятно было поговорить. Может, в Одессе увидимся.

И, развернувшись точно к двери, женщина той же шаркающей, тяжелой походкой пошла прочь.

После фуршета я тихонько поднялась в кабинет заведующей домом. Полная, симпатичная женщина принимала меня за столичную журналистку. Я спросила ее о слепой женщине.

— Вижу, вы уже познакомились с нашей Галиной. Ужасная история…

— Скажите, у нее действительно есть в Одессе дочь?

— Да, есть. Это правда.

— И они заберет ее отсюда?

Заведующая замолчала, потом, нахмурившись, тихо сказала:

— Знаете, что я вам скажу… Она ведь подарила свою квартиру дочери. Оформила на нее дарственную. Живет дочь в квартире мужа, свою сдает.

— Ну и что?

— Вы меня не понимаете?

— Нет.

— Она отказалась от матери. Почти официально оформила отказ. Я ведь ей звонила, как только Галина поступила сюда. Телефон она мне дала. Дочь послала меня матом, сказала, что Галина ей не мать и пусть она провалится к дьяволу, куда-то от нее подальше.

— Это невозможно!

— Возможно. Квартира Галины находится в центре Одессы, и дочь ее сдает. Берет 500 долларов в месяц. Как вы думаете, она откажется от 500 долларов в месяц, и заберет вместо этого слепую старуху-мать?

— Я не хочу вас слушать! Не хочу! — в ужасе я всплеснула руками.

— Милая девушка, если б вы знали, какие здесь проходят судьбы и что я вижу… Я давно уже разуверилась в людях! Хотите узнать всю правду о жизни — приходите в дом престарелых. А Галине ждет. Я ничего ей не рассказала, не смогла. За слепой ведь нужно ухаживать, они не сможет одна жить. Пойти на это — значит, совершить подвиг.

— Тысячи людей совершают этот подвиг каждый день!

— Это люди, у которых есть сердце.

— Но кто ее дочь? Бандитка? Проститутка? Ханыга?

— У ее дочери два высших образования — техническое и экономическое. Раньше она работала в банке, теперь работает в облгосадминистрации. Муж у нее работает в банке, а сын учится в престижном экономическом университете. Живут они в трехкомнатной квартире на Фонтане — в Одессе это очень престижный район. Муж ездит на джипе „Ниссан-патрол”. А квартиру Галины они сдают. Постоянно.

— Но ведь есть же законы против таких деток.

— Да, есть. Можно подать в суд, припугнуть. И отдать Галину ей. Но знаете, что она с ней сделает? Да попросту убьет! Могу спорить, что у нее Галина проживет не больше месяца! Я знаю это, уже видела… Рисковать так я не хочу. Пусть спокойно живет здесь. Это самое правильное, что я могу сделать.

— Дайте мне адрес квартиры Галины. Хочу сходить, посмотреть.

— Это бесполезно. Но смотрите, если хотите. И учтите: на смерть я Галину не отдам.

Я пообещала, что не буду писать статью и поднимать на ноги общественность, и ничего не сделаю из того, то могло бы повредить несчастной слепой.

Уже по дороге в Киев мне позвонил продюсер, сообщил, что с кинопроектом все затягивается, и я пока получаю свободное время. На следующий день я уехала в Одессу.

Был прекрасный, теплый воскресный день, когда я шла по улице дворянской в поисках бывшей квартиры Галины. Залитая солнцем Одесса была прекрасна, и я думала о том, какое счастье просто жить здесь…

Вскоре я вошла в старый одесский дворик, где гуляли кошки, висело белье и из окон переговаривались соседки. Квартира Галины была в двухэтажном флигеле, на втором этаже.

Это был общий коридор-веранда, куда выходили двери трех квартир. Дверь нужной мне квартиры была распахнута настежь. Толстая девица, крашенная под блондинку, одетая в старые мужские шорты и белый лифчик сомнительной чистоты, стояла в кухне, обложившись тремя тазиками, в которых пузырилась мыльная вода. Девица стирала. С ее узких губ свешивалась полузатушенная сигарета. Коридор был полон грязной воды, так как вода выплескивалась из тазиков прямо на пол (а дочь Галины заметно сэкономила на стиральной машине). В коридоре стоял тяжелый запах дешевого стирального порошка и несвежего белья. Девица стирала с таким видом, словно стирка представляла собой весь смысл ее жизни и являлась самым важным занятием на свете.