Секретная миссия - Паола Маршалл

Он отделался от Тоби и подошедшему в этот момент Гилсу не дал открыть и рта.

— Мистер Гилс, — сказал он, — если вы меня любите, не говорите о дьяволе и не спрашивайте, как я себя чувствую.

— Как странно, вы повторили то, что сказала мне Дру. Ей думается, это непременно вызовет ваше неудовольствие.

— В самом деле? Что за отвратительная у нее привычка — она всегда права! — Девениш громко расхохотался.

Друсилла, наблюдавшая, как Гилс разговаривает с Девенишем, с огорчением подумала, что брат, наверное, по своему обыкновению нетактичен. Но граф, улыбнувшись, погладил Гилса по голове.

— Честный мальчик, идите и развлекайтесь, покорите еще кого-нибудь своей искренностью.

Друсилла торопливо проговорила:

— Прошу прощения, если он обеспокоил вас, — он говорит не думая.

— Просто он еще не научился облекать свою прямоту в изящные формы. Знаете, вы очень похожи, и не только внешне. Скажите мне, миссис Фолкнер, — неожиданно спросил у нее Девениш, — почему все здесь только и думают о дьяволе?

— Возможно, это оттого, — медленно начала Друсилла, — что мы находимся в таком месте, которое когда-то было посвящено вере, и всякий, говоря или думая о Боге, не может не вспомнить и его антипода, дьявола.

Во взгляде, которым граф посмотрел на нее, было уважение. Джордж Лоусон, как раз подошедший к ним, неодобрительно произнес:

— Я надеялся, в этот вечер мы побеседуем о чем-нибудь другом, однако, как я вижу, лорд Девениш этого не желает.

— Я не желаю? — переспросил Девениш, принимая надменный вид. — Это не я одержим дьяволом; если бы зависело от меня, то о нем вообще бы не упоминали.

Отповедь со стороны высокой особы заставила Лоусона замолчать, к удовольствию Друсиллы. Она начинала понимать, почему графу нравится общаться с ней и с Гилсом — они не раболепствуют перед ним.

Как бы там ни было, пожелание Девениша было выполнено. Однако в застольной беседе возникла еще более неприятная тема. Кто-то сообщил леди Чейни об исчезновении девушек и об убийстве Джереми Фолкнера.

Сообщение повергло леди на целую речь, которую она произнесла на повышенных тонах:

— Я-то думала, как сильно отличается жизнь в Суррее от трагических событий, описанных миссис Рэдклифф, и не знала, что ошибаюсь. Мне дали понять, что здесь таинственным образом исчезли несколько девушек крестьянского сословия и даже произошли убийства, затронувшие благородное сословие. Предпринимались ли усилия, чтобы выследить злодеев? В конце концов, мы ведь живем не в дикарской стране! Леандр Харрингтон возвел очи горе. Было ясно, что, по его мнению, говорить о пропавших девушках неуместно.

— По моему разумению, в этих исчезновениях нет никакой загадки. Предполагается, что они бежали в Лондон, надеясь разбогатеть. Леди тряхнула кудрями.

— Ну, хорошо. Разумное предположение. А что насчет убийств?

Харрингтон избегал смотреть на побледневшую Друсиллу.

— Грабители, мадам, грабители. Я разговаривал с лордом-наместником, он вполне удовлетворен таким объяснением.

Не совсем, подумал Девениш, хотя, возможно, Харрингтону сказали что-то другое. Различие между тем, что говорил их гостеприимный хозяин, и словами Сидмаута беспокоило его. Он пытался понять причину охватившей его тревоги. Неожиданно он наткнулся на задумчивый взгляд Друсиллы Фолкнер, и в тот же миг ему стало ясно, что она видит его тревожное состояние.

Девениш отбросил прочь эту неприятную мысль. Он никогда не хотел такой тесной связи с кем-либо, однако ему становилось все яснее, что начиная с того самого момента, когда он встретил Друсиллу Фолкнер, нить, связавшая их, крепла с каждой встречей.

Девениш был в таком смятении, что после ужина подошел к ней, сел напротив и, понизив голос, сказал:

— Вы не должны это делать.

Друсилла, действительно заметившая его странно беспокойное состояние и гадавшая, чем оно могло быть вызвано, невиннейшим тоном поинтересовалась:

— Делать что, милорд?

— Не притворяйтесь, мадам, это вам не идет. Это просто не вмещается ни в какие рамки — кто-то копается у меня в голове, стараясь прочесть мои сокровенные мысли.

У Друсиллы на миг закружилась голова. Как он узнал, что она читает его мысли? Она старалась сохранять на лице бесстрастное выражение, наблюдая за Девенишем. Что же ее выдало? Он тоже читает ее мысли?

— Вижу, вы понимаете, что я имел в виду. Прошу вас, пойдемте на террасу, я хочу задать вам кое-какие вопросы.

— Как пожелаете, — покорно вымолвила она. Они вышли на террасу, залитую серебряным светом луны.

— Я ни в коем случае не принуждаю вас, мадам, — произнес Девениш ласково. — Вы можете вернуться в гостиную.

— Нет, — сказала Друсилла, — вы меня ни к чему не принуждали. Задавайте ваши вопросы. Я отвечу без утайки.

— Не хочется расстраивать вас, заводя старый разговор, но мне важно знать. Вы недавно сказали, что ваш покойный супруг разговаривал с мистером Харрингтоном о тропе, проходящей по задам Лайфорда и ведущей в аббатство. Скажите, какие отношения были у вас и вашего супруга с мистером Харрингтоном?

Это был странный вопрос, и она медленно заговорила:

— Мы встречались по-соседски, как это бывает в деревне. Вместе обедали. У меня сложилось впечатление, что в последние полгода жизни Джереми они как-то сблизились. После того разговора насчет тропы, я думаю.

Друсилла умолкла. Было еще одно, о чем она не говорила Девенишу. Именно тогда с Джереми произошла разительная перемена.

Девениш не знал с точностью, о чем она думала, но чувствовал ее печаль.

— Вы вспомнили что-то еще? — наугад спросил он.

Говорить ему или нет? Она еще никому об этом не говорила. Почему она должна доверять ему? Лишь потому, что они оба вовлечены во что-то странное?

— Никто не знает, как мой муж отдалялся от меня все больше и больше — и от своих друзей — в последние месяцы жизни. Перемены в нем начались примерно тогда, когда он встретился с мистером Харрингтоном. Сначала я подумала, что это, наверное, из-за того, что он стал сторонником его радикальных взглядов, но очень скоро стало ясно, что он их не разделяет. — Она запнулась и посмотрела на Девениша с вымученной улыбкой. — Вам это может показаться неважным, пустой сентиментальностью. Не обращайте внимания.

Девениш покачал головой.

— Нет-нет, я уверен, что вы судите обо всем на удивление здраво.

Он умолк, и они мгновение постояли, глядя в темноту.

— Почему вас интересуют столь незначительные вещи? — спросила наконец Друсилла.

Девениш взял ее руку, повернул ладонью вверх и поцеловал.

— Скажем, просто из праздного любопытства.