Реквием Сальери - Надежда и Николай Зорины

Джип, который пятнадцать минут неподвижно стоял впереди, медленно, словно нехотя, двинулся. Сзади истошно засигналили, и Виктору не осталось ничего другого, как продвигаться вперед в потоке машин. А еще через несколько минут пробка рассосалась. Он мог спокойно повернуть обратно, но не стал этого делать. Сегодня он уже поддался порыву и все испортил. Не стоит разрушать все окончательно.

Добравшись до аэропорта, Виктор оставил машину на стоянке, вошел в здание аэровокзала. Объявили регистрацию на его рейс. Он двинулся к стойке, и тут произошел один совершенно незначительный эпизод, который, однако, Виктор воспринял как символический. Выискивая глазами номер стойки, он налетел на корзину цветов и опрокинул ее. Цветы были точно такие, какие он подарил утром Полине, – белые хризантемы. Хозяин корзины, красивый восточный мужчина – Виктор представил, что именно так должен выглядеть Альберт Мартиросян, – посмотрел на него с трагическим укором, покачал головой, но ничего не сказал, поднял корзину, собрал рассыпавшиеся хризантемы и отошел в сторону. Вот и еще одному человеку он все испортил. Виктор ринулся было за мужчиной, хотел извиниться, но передумал, махнул рукой: все равно уже ничего не исправить, и поплелся к стойке регистрации.

Полине из аэропорта звонить не стал. А когда сел в самолет, подумал, что самым лучшим для него выходом было, если бы этот чертов самолет рухнул где-нибудь в горах, не долетая до Нальчика.

* * *

В Синие Горы Виктор приехал вечером, в девять часов. Снял номер в гостинице и сразу же лег спать, чтобы не поддаться соблазну и все-таки не позвонить Полине, из Нальчика он отправил ей эсэмэску, с сухим, каким-то даже суровым текстом: долетел благополучно. Но примерно через час проснулся и понял, что больше заснуть не сможет.

Виктор оделся и вышел из номера. Гостиница была крошечной и малозаселенной. Он спустился в бар, тоже почти пустой: кроме бармена, там находился только один посетитель, который вскоре ушел. Виктор заказал пятьдесят граммов коньяку и устроился у стойки рядом с барменом, не предполагая, что его расследование начинается. У бармена был подавленный вид, словно он, как и Виктор, пережил сегодня большое несчастье. Они обменялись сочувственными взглядами – словно заметив, что есть в их обоюдной тоске что-то родственное. Виктору нестерпимо захотелось излить душу этому незнакомому парню, он залпом выпил коньяк, откашлялся, чтобы начать разговор, но бармен его опередил.

– У меня сегодня погиб друг, – сказал он и грустно заглянул в пустую рюмку Виктора. – Хотите еще?

– Давайте, – согласился Виктор. – Искренне соболезную. А у меня сегодня рухнула вся моя жизнь.

– Сочувствую. – Бармен снова наполнил рюмку. – Мы дружили с детства, в одном классе учились. Не могу представить! Весь день пытаюсь осознать, что Димки больше нет, и не могу!

– Как он погиб? – спросил Виктор, больше из вежливости: ему хотелось рассказывать о своем, а не слушать чужую исповедь.

– Разбился на мотоцикле. А что случилось у вас? – спохватился бармен.

– Сегодня я навсегда расстался со своей девушкой.

– Ах, ну это… – Бармен даже не сразу смог подобрать нужное слово, до того несоизмеримым с его собственным показалось ему несчастье Виктора. – Может, еще помиритесь, – нашелся он наконец.

Виктору стало обидно, захотелось немедленно уйти, желание изливать душу пропало. Этот парень, подавленный гибелью друга, не сможет его понять. И никто не сможет! Разве объяснишь постороннему, что помириться с Полиной невозможно, что все кончено? Не объяснишь.

Он поднял рюмку, поднес к губам. Выпить и поскорее ретироваться. Зачем вообще он зашел в этот бар? На что понадеялся, увидев этого грустного бармена? Что он его выслушает, поймет, утешит? Да тому самому нужна жилетка, чтобы в нее поплакаться. А у Виктора просто нет сил. Но бармен смотрел на него таким умоляющим взглядом, что стало неудобно, и Виктор решил немного задержаться. Все-таки у человека действительно горе. Подло бросать его в таком состоянии только потому, что самому плохо. Ладно, пусть выговорится.

Бармен, почувствовав, что Виктор вот-вот уйдет, поспешил начать свой рассказ.

– Димка был классным парнем, – быстрой скороговоркой проговорил он. – Помню, в девятом классе мы поехали с ним в Нальчик в ночной клуб. Ну, выпили, а на обратном пути нарвались на компанию отморозков. И вот представьте, они нас окружают, я думаю: ну все, кранты, а Димка… Хотите еще? – Бармен вновь кивнул на рюмку. – За счет заведения! – Он криво улыбнулся и вдруг, судорожно всхлипнув, разрыдался.

– Давайте, лучше я вам налью, – испугавшись его истерики, предложил Виктор, но парень замотал головой.

– Нет, у нас с этим строго, – всхлипывая и прикрывая рукой лицо, пробормотал он. – В два счета выставят с работы. Наше начальство… – Бармен кивнул на дверь за стойкой, откуда, вероятно, в любой момент могло появиться незримое начальство. – Простите. Я сегодня совсем никакой. Никак не могу поверить. Димка…

– Они ничего не заметят, – кивнул на дверь и Виктор. – А вам просто необходимо немного выпить. Жвачкой зажуете, и запаха не будет.

Он снял с подставки чистую рюмку, налил полную бармену и половину себе. Тот с благодарностью на него посмотрел и вдруг протянул руку, представясь:

– Павел.

– Виктор. – Детектив пожал руку нового знакомого.

Выпили, закурили. И тут Павла прорвало. Одна история сменялась другой, но все сводились к тому, каким замечательным парнем был его друг Димка. К счастью, никто в бар не заглядывал, никто не тревожил: ни посетители, ни начальство.

Шел уже третий час ночи, они выпили бутылку коньяка и почти породнились.

– Представляешь, – рассказывал Павел, – Димка ведь мне звонил за десять минут до своей смерти. У меня как раз только смена началась. Утро, самое оживленное время, кому кофе, кому что. А тут он звонит. Знаешь, я на него даже разозлился. А через десять минут Димки не стало.

– А как он разбился? – сочувствуя всей душой своему новому другу, спросил Виктор. – Не справился с управлением? У вас здесь дороги опасные…

– Опасные. – Павел задумчиво кивнул и разлил остатки коньяка по рюмкам. – Опасные, конечно, но родные, здесь ему каждый поворот был знаком. Он с ночной смены ехал, устал… Смена выдалась тяжелая. Представляешь, один чудак вздумал вены себе резать. Димка его в последний момент, считай, спас. У нас гостиница вообще веселая. Месяц назад тоже один вены себе порезал, и в том же номере, но того не спасли. А потом он пропал.

– Подожди! Твой друг работал в гостинице? – Такого поворота Виктор не ожидал, у него даже хмель выветрился. Всю ночь слушал рассказы Павла, но и предположить не мог, что его погибший Димка имеет какое-то отношение к их с Полиной новому делу.

– Ну, да, в гостинице. А я тебе не сказал? Портье. Мы с ним почти одновременно сюда на работу устроились.

– А что с этим чудаком, неудавшимся самоубийцей?