Тихие гости - Татьяна Мастрюкова

ее без риска для жизни окружающих! Тем более что он был совершенно трезв, несмотря на совершенно синий нос, и даже без своей обычной вонючей папиросы.

Печник, с большим удивлением глазевший на нас, для верности даже пересчитал наши торчащие из тряпья головы и раз пять с сомнением в голосе уточнил, действительно ли мы приехали без взрослых.

— А меня жинка погнала, — доверительно сообщил он. — Мол, все. А я вот решил проверить, как оно тута, печка моя почему не дымит, не пашет, коли в дом заселились. А вы вот оно что! Морозитесь!

Мы очень обрадовались появлению дяди Гены. А то создавалось впечатление, что, кроме нас с Анисимовной, в деревне и нет никого. Обступив печника, от которого еще веяло уличным холодом, мы наперебой принялись превозносить его способности и просить научить нас правильно топить печь. Чтобы она не треснула.

— Да с чего бы ей трескаться-то? - вертел головой печник.

И так быстро растопил нашу печь, что температура в доме сразу скакнула градусов на пятнадцать. Мы с девчонками немедленно скинули куртки и размотали шарфы, радуясь, что перестал идти пар изо рта, а дядя Гена только головой качал и охал. Сам он, несмотря на жар, который развел, так и сидел в застегнутой на все пуговицы телогрейке и в шапке с опущенными ушами. И даже цвет носа ничуть не изменился. Судя по всему, печнику вовсе не было жарко.

Вообще что-то в нем было неуловимо странное, но я никак не могла понять, что именно. Даже не странное, нет. Не то. Необычное.

Очень подробно объяснив, как и когда следует подкладывать дрова в топку и поддерживать огонь, как следить за вытяжкой, чтобы не угореть, как выгребать золу, печник потребовал от каждой из нас повторить все его объяснения. И только убедившись, что в доме стало не то что тепло, а даже жарковато, наотрез отказался от нашей курицы, распрощался и, пятясь, словно не желая упускать нас из виду, ушел.

Почему-то дядя Гена старательно избегал поворачиваться к нам спиной. Мы это сразу заметили, перемигивались и посмеивались. Сонька даже ухитрилась шепнуть нам, что печник опасается, как бы мы его в спину не пырнули. Ведь таких бешеных, как мы, еще поискать надо.

Да что там, он даже в дверях замер как-то полубоком, как бы стесняясь.

— Вы, этого, девки, ежли что не так, ежли случилось что, первые слова-то запоминайте. Что первым-то скажут.

Мы тогда не поняли, о чем он, — про обычай, что ли, какой местный? А он вроде только что тут стоял, и уже нету его, уже у входной двери толчется. Тут Лера спохватилась, бросилась его провожать.

Попрощавшись с печником и усевшись вокруг печки с таким восторгом, как будто видели ее первый раз в жизни, мы некоторое время просто грелись, обжигая руки о ее раскаленные бока, а потом принялись обсуждать неожиданный визит.

Кажется, мы запирали входную дверь. Удивительно, как дядя Гена в таком случае ухитрился зайти, но еще удивительнее, что Лерке пришлось отпирать замок, чтобы выпустить нашего спасителя из дома. Получается, он зашел и за собой входную дверь запер?

И скрип калитки мы опять прозевали — не слышали ни когда печник пришел, ни когда уходил. Впрочем, это как раз понятно: сначала мы спали, а потом так радостно галдели рядом с печкой, что забыли обо всем на свете.

— Кстати, вы заметили? Дядя Гена ни разу не сказал про козу, — вдруг фыркнула от смеха Лерка.

— Точно! — вскричала я.

Дело в том, что любимой присказкой печника, вставляемой к месту и не к месту, было: «Едит тебя коза!» Ну, или ее. Или его. Что за коза и почему она всех ест, никому не было известно.

Вот оно! Вот что казалось в дяде Гене необычным — отсутствие любимой присказки. Оно же должно было само собой вырваться: «Едит тебя коза», а никакое не «Ой».

Все они, местные, зимой какие-то не такие, не похожие на себя обычных.

В любом случае дядя Гена нас спас, и такие мелочи, как забытая присказка, спрятанная спина или ненадежный замок, волновали в самую последнюю очередь (если вообще волновали). Мы потом, конечно, еще раз обсудили нашу рассеянность (никто так и не захотел брать на себя вину за незапертую дверь) и пришли к выводу, что на этот раз оно было только к лучшему. Но в следующий раз будем дверь тщательно запирать и друг за дружкой проверять. А то так крепко дрыхли, что даже не услышали визг калитки. Хотя, может, печник ее вообще не открывал, а просто перемахнул через забор. Откуда нам знать? Правда, снег поверх забора был все так же нетронут, но мало ли...

И еще нам было немного неловко за поганое ведро, которое мы выставили в коридорчик рядом с верандой. Содержимое было сверху прикрыто фанеркой, но все равно перед чужими стыдно. Ведра с чистой колодезной водой стояли в коридоре поближе к стене с печкой, чтобы вода была не такой ледяной, да и ходить лишний раз на мороз не хотелось.

Но наконец-то хотя бы в жилой комнате окончательно выветрился этот отвратительный подвальный запашок. Разве что в коридоре еще периодически попахивало, но некритично.

Печь гудела уютно, по-домашнему.

Из стопки на растопку

Не выношу громких звуков, когда я дома. Днем еще ничего,