Закон "Дегтярева" - Дмитрий Силлов

Об рельсу негромко звякнула пустая фляга. Нехороший, конечно, фактор. Демаскирующий. Но сейчас это было уже неважно. Потому что от серой травы вверх поднималась стена тумана. Плотная, словно завеса от пары десятков дымовых гранат, сработавших одновременно.

И когда эта завеса скрыла кусты напротив, я начал стрелять. Одиночными. По памяти. Очень и очень быстро, потому что люди, заслышав выстрелы, имеют свойство прятаться. И, судя по тому, какие звуки раздавались на той стороне поляны, первые три пули точно нашли свою цель. И первой этой целью был, разумеется, корректировщик с тепловизором – я прям увидел, как пуля пробила прибор насквозь и вонзилась в глаз наблюдателя. Такое вот у меня богатое воображение, которое имеет свойство очень редко ошибаться, когда дело касается стрельбы.

Дальше я уже стрелял на крики, так как в нереально плотном тумане не видел даже мушки своего автомата. И, судя по тому, как те крики обрывались, стрелял не безрезультатно…

До тех пор, пока с той стороны мне не ответил пулемет.

Пришлось временно отставить пальбу, резко, перекатом сменить местоположение и дернуть за собой уже никакущего Фыфа.

Шам был пьяным в стельку и уставшим, как загнанная лошадь. За последний час от его ментальной силы не осталось ничего, и Фыф банально вырубился, израсходовав все ресурсы нервной системы. Поэтому мне пришлось слегка напрячься, в положении лежа перекидывая его нелегкую тушку за ствол ближайшего дерева. Семейная жизнь на шаме сказалась – потяжелел он изрядно. Это когда девчонка набирает лишний вес, люди говорят, мол, «потолстела». А когда с женатым мужиком происходит то же самое, это называется «откормила». Так вот, Фыфа Настя откормила изрядно, из чего я сделал вывод, что шаму в семейной жизни повезло больше, чем мне, – хреновых мужиков девчонки вкусняшками не балуют, даже если те девчонки – киборги. От хреновых к другим уходят. М-да…

Такие вот философские мысли одолевали меня, когда над моей головой свистели пули, срезая с окружающих деревьев ветки и жухлую осеннюю листву. Мне за шиворот сыпалась труха и всякая другая древесная дрянь, а я лежал, вжимаясь в землю, и философствовал. А хрен ли еще делать, когда противник не дает даже голову поднять? Правильно, лежать и думать о вечном.

Наконец, у пулеметчика кончилась лента, и время размышлений прошло. Настала пора действовать. На звук, так как даже вспышек от выстрелов не было видно в той мутной, сырой взвеси, которую породил повелитель туманов, валяющийся пьяным в стельку возле корней столетнего дуба. Но звук в густом тумане передавался замечательно. Особенно хорошо был слышен глухой мат из-под защитного шлема стрелка, перезаряжающего свой пулемет…

С воображением у меня все в порядке, не зря ж романы о своих приключениях пишу на досуге. Со слухом – в общем, тоже. На стыке этих двух своих несомненных достоинств я вскинул автомат и выстрелил, метя сантиметров на десять выше рта, бубнящего в кромешном тумане.

Хлопок выстрела потонул в сырой взвеси, зато я отчетливо услышал, как натужно лопнуло бронестекло шлема, не выдержавшее прямого попадания автоматной пули со стальным сердечником.

А потом меня опять прижали к земле плотным огнем. Причем с трех сторон. Это те, что в обход пошли, решили больше не скрываться. Поняли, что я залег, и принялись чесать по земле без риска попасть в своих. И это, похоже, финиш. Искусственный туман, созданный Фыфом, явление недолговечное, причем уже начавшее заметно редеть. Еще немного – и «борги» с фанатиками, увидев цель, примутся палить адресно. И вспышки их выстрелов будет последним, что увижу я…

– Ну, уж хрен вам по всему портрету, – рыкнул я, вытаскивая из подсумков трофейные гранаты с заранее разогнутыми усиками. – Ловите гостинцы!

Эргэдэшка полетела налево – оттуда пулемет не работал, только автоматная трескотня слышалась. Эфка, соответственно, отправилась вправо, откуда занудно и беспрерывно долбил то ли ПК, то ли «Печенег», снаряженный лентой на двести патронов.

Хлопнуло почти одновременно.

Признаться, не особо я надеялся на поражающий эффект от взрывов. Ходячие танки, запакованные в экзоскелеты, подбить противопехотной гранатой реально лишь при очень большом везении – если осколок пробьет шлем второго класса защиты, воткнувшись в него под прямым углом.

Сейчас я выигрывал секунды на то, чтобы подняться и ринуться туда, откуда выстрелы слышались ближе всего. То есть направо, к группе, которая подобралась ко мне ближе остальных.

Патроны в моем магазине закончились, и не было у меня лишней секунды, чтобы перезарядить оружие. А вот чтобы на бегу выдернуть из ножен «Бритву» – была, так как движение руки, совмещенное с безумным рывком, не требует отдельного времени…

Ну точно, это был «Печенег» в лапах ходячего танка, который тот перезаряжал неторопливо и обстоятельно. Рядом с пулеметчиком, упакованным в экзоскелет, маячил автоматчик – для прикрытия. Грамотно. И оно бы обязательно сработало, если б не было тумана вокруг, пусть и слегка рассеявшегося.

Я вынырнул из все еще плотной серой взвеси и с ходу метнул «Бритву» безобороткой. Признаться, не великий я мастер метания, но с трех метров своим ножом точно не промахнусь.

Тяжелый боевой нож вонзился автоматчику в левую сторону груди, отчего тот удивленно вздохнул и позабыл нажать на спуск. Это почти всегда так: первая реакция на ножевое ранение – удивление. Даже если рана смертельная. Но смерть от ножа в жизни, а не в кино бывает мгновенной только в одном случае. Во всех остальных это сначала удивление, а потом, возможно, и действия, которые могут быть фатальными для ранившего.

Поэтому я на бегу резко сместился по диагонали влево, схватился за рукоять «Бритвы», крутанул ее в ране, будто винт завинчивал, а потом рванул опять же влево, рассекая лезвием униформу, кожу и ребра.

Когда убиваешь врага хорошим ножом, треска почти не слышно. Скорее, шелест, будто ладонью по жухлой листве провел. Да, вот теперь автоматчик был точно мертв – с разорванным, а после располовиненным сердцем долго не живут. Убитый еще оседал на землю, и удивление в его глазах пока не успело остекленеть вместе со взглядом, а я уже ринулся к ходячему танку.

Медлить было нельзя. Фанатик Монумента уже успел сменить короб, открыть крышку ствольной коробки, вложить новую ленту в приемник, захлопнуть крышку и дослать патрон. Оставалось лишь одним быстрым движением совместить линию выстрела с моим телом и нажать на спуск.

Но с быстрыми движениями у бойцов в экзоскелетах всегда напряженка. Даже в среднем «Мутанте», и то ощущается некоторая скованность движений. Что уж говорить о тяжелых «WEAR 2Z»… Хотя есть у них одно неоспоримое преимущество – непробиваемость. И даже очень хорошим ножом вряд ли удастся расковырять закованного в броню воина.

Если не знать, как это сделать…

Я – знал.

Мощным пинком по стволу «Печенега» (аж голень заныла) я сбил пулеметчику прицел, а вторым движением снизу вверх всадил «Бритву» точно под забрало шлема…