Воскрешение на Ресуррекшн-роу - Энн Перри

— В результате обрушился фасад, и мы увидели все то неприглядное, что научились скрывать от самих себя и друг от друга, — тихо произнесла она. — Что вы боитесь увидеть на этот раз?

Доминик пристально смотрел на нее. Шарлотта ожидала, что ей будет больно от того, что он страдает, но этого не произошло. Она сочувствовала ему, но так сочувствуешь постороннему.

— Мне жаль. — Это было не извинение, а выражение сочувствия. — Мне в самом деле жаль, но я не знаю, чем могу помочь.

Его гнев утих. Он словно оказался в ловушке. Тогда, на Кейтер-стрит, ему пришлось пройти через тяжкое испытание, и он боялся, что теперь все повторится.

— А они не могут прекратить расследование? — тихо спросил Доминик. — Алисия его не убивала, я тоже. И старая леди не делала этого — разве что случайно дала дозу дигиталиса, которая оказалась для Огастеса слишком большой. — Он поднял глаза на Шарлотту. — Но никто ничего не сможет доказать. Единственное, что им удастся, — это дать повод для сомнений, и все будут коситься друг на друга с подозрением. Разве Томас не может оставить все как есть? Тогда тот, кто сделал эту ужасную вещь, возможно, отступится, убедившись наконец, что подозрения полиции беспочвенны.

Шарлотта не знала, что сказать. Ей хотелось бы поверить Доминику и согласиться, что это либо естественная смерть, либо несчастный случай. Но почему же тогда дважды выкапывали труп? И почему Доминик так напуган? Оттого ли, что кошмар Кейтер-стрит оставил неизгладимый след в его памяти? Или он боится, что Алисия так сильно в него влюблена и ей так надоел муж, что она дала ему смертельную дозу лекарства, которое принимает старая леди? Шарлотта посмотрела на красивое лицо Доминика, и у нее возникло чувство, которое она иногда испытывала к Джемайме.

— Томас мог бы. — Ей хотелось утешить Доминика. Она давно его знает и была влюблена в него без памяти до того, как встретила Питта. Но лгать — глупое и бесполезное занятие. — Однако осквернение могилы — это преступление, — четко произнесла она. — И если есть шанс выяснить, кто это сделал, Томасу придется продолжать расследование.

— Он этого никогда не выяснит! — Доминик заявил это с таким пылом, что она поняла: он старается убедить не ее, а себя.

— Вероятно, нет, — согласилась Шарлотта. — Конечно, если они не сделают это снова. Или не придумают что-нибудь еще.

Доминик упорно гнал от себя эту мысль. Но теперь, когда она была высказана вслух, от нее уже нельзя было отмахнуться.

— Это дело рук сумасшедшего! — воскликнул он. Что ж, самый простой способ все объяснить, причем единственно приемлемый. Безумию не нужны резоны — сама его природа все объясняет.

— Возможно.

Доминик допил чай, и Шарлотта взяла его чашку, собираясь убрать.

— Вы не можете попросить Томаса? — спросил он с нажимом, подавшись вперед. — Объясните ему, какой вред это расследование причинит невинным людям. Пожалуйста, Шарлотта! Это так несправедливо! У нас даже не будет шанса опровергнуть то, что станут говорить не прямо, а шептать за спиной! Когда люди сплетничают шепотом, ложь разрастается с катастрофической скоростью…

Слова о несправедливости убедили Шарлотту. На минуту она поставила себя на место Алисии, влюбленной в Доминика. Она еще помнила, каково это: волнения и муки, безумная надежда и отчаянное разочарование… И вдобавок Алисия была связана с мужем, лишенным и воображения, и чувства юмора. А потом он умирает, и ты наконец свободна! Но подозрение протягивает к тебе свои Уродливые щупальца и все пачкает. Никто ничего не говорит тебе прямо — все сочувствуют и улыбаются. Но как только ты уходишь, ядовитая кислота подозрения разъедает все вокруг. Тебя преследуют сплетни, и старые друзья больше не заходят к тебе с визитами. Шарлотта испытала это на своей шкуре.

— Я попрошу его, — пообещала она. — Не знаю, как он поступит, но я попрошу.

Лицо Доминика озарилось надеждой, и Шарлотта почувствовала себя виноватой: ведь она дала обещание, зная, что ее влияние на Питта ничтожно, когда дело касается его работы.

— Спасибо. — Доминик поднялся. Теперь, когда его страхи улетучились, движения снова стали грациозными. — Большое спасибо! — Он улыбнулся, и прошедших лет как не бывало: они снова были заговорщиками, затевавшими что-то безобидное — например, собирались стащить папину газету.

Когда Томас вернулся домой, Шарлотта ничего ему не сказала. Пусть сначала согреется, поговорит с Джемаймой и уложит ее спать, а потом поест и расслабится у огня. В кухне было уютно и тепло: целый день топилась плита. Стол был старательно выскоблен, на полках сверкали начищенные кастрюли. Фарфоровый сервиз в цветочек, стоявший в кухонном буфете, отражал газовый свет.

— Сегодня заходил Доминик, — небрежно бросила Шарлотта. Она чинила платье Джемаймы и потому не заметила, как напрягся муж.

— Сюда? — спросил он.

— Да, сегодня днем.

— Зачем? — холодно осведомился Томас.

Шарлотта слегка удивилась. Перестав шить, она взглянула на мужа.

— Он сказал, что ты сделал вскрытие этого лорда — как его там — в общем, того человека, который свалился с кеба, когда мы вышли из театра.

— Да, мы сделали вскрытие.

— И ты не нашел никаких убедительных доказательств. Он умер от сердечного приступа.

— Верно. Доминик приходил, чтобы рассказать тебе это? — У Питта был выразительный голос, превосходно выражавший все чувства. Сейчас в нем звучали саркастические нотки.

— Конечно, нет! — резко возразила Шарлотта. — Мне безразлично, от чего умер этот несчастный. Доминик боится, что подозрение в убийстве может вызвать сплетни, которые навредят многим людям. Ведь очень трудно отрицать то, что не говорится впрямую.

— Например, что Алисия Фицрой-Хэммонд убила мужа? — спросил он. — Или что это сделал сам Доминик?

— Не думаю, что он боится за себя, если ты на это намекаешь, — сказала она сдержанно и тут же пожалела о своих словах. Шарлотта любила Питта и чувствовала, как он уязвим. Однако у нее было сильно развито чувство справедливости, к тому же еще давала себя знать былая преданность Доминику. Питт сильнее, его не нужно защищать. Ему можно сделать больно, но это его не сломит.

— А напрасно он не боится, — сухо произнес Питт. — Если лорда Огастеса убили, то Доминик — первый подозреваемый. Алисия унаследует не так уж мало, не говоря уже о высоком положении в обществе. Она влюблена в Доминика, и это на редкость красивая женщина.

— Тебе не нравится Доминик, не так ли? — Шарлотта прекрасно понимала, что стоит за словами мужа.

Поднявшись, Питт подошел к окну якобы для того, чтобы поправить шторы.

— Приязнь и неприязнь не имеют отношения к делу, — наконец ответил он. — Я говорю о его положении. Если лорда Огастеса убили, то на Доминика подозрение падает в первую очередь. И было бы наивно считать иначе. Жизнь устроена не так, как нам хотелось бы; порой самые очаровательные люди, которых мы знаем и любим в течение многих лет, становятся способны на насилие, обман и глупость. — Питт оставил в покое портьеры и вернулся на свое место, так как ему хотелось проверить реакцию жены. Он не станет выяснять, что именно говорил ей Доминик и что оставил недосказанным.