Под ударом - Александр Афанасьев

каждой семьи в подвале есть запираемая кладовка, вещи хранятся там, а сушить стиранные вещи на балконе тут вообще не принято.

Почему у нас так нельзя?

У домов — был уже вечер — стояли машины, их было не меньше чем в СССР. Хотя сами машины были в основном незнакомыми.

В каждом микрорайоне был продуктовый магазин, по-немецки кауфхалле. Внешне он был побольше, чем средний советский магазин, он всегда был универсальным — немцы не переняли милую советскую привычку продавать в одном месте хлеб, в другом молоко, в третьем овощи — фрукты — все было в одном месте. Ассортимент — они заскочили перед закрытием — был сильно побогаче даже московского магазина. Магазин был без прилавков, на самообслуживании — и ажиотажа не наблюдалось.

Аслан сказал, что здесь есть и аналог «Берёзок» — магазины «Деликат». Там всё импортное и очень дорого, рабочие туда не ходят — но расплатиться можно и местными марками. Для промышленных товаров тоже существовали обычные магазины, и дорогие, — они назывались «Эксклюзив». И там и там все было за марки, но цены сильно разные.

Обязательно в каждом районе было что-то вроде клуба — дискотеки для молодежи — югендклуб, и служба быта — Динстленштунген. На несколько микрорайонов — парк культуры и отдыха — культурпарк. Это, не считая кинотеатров, в которых крутили зарубежные фильмы и возможности обычным телевизором принимать передачи западноевропейского телевидения.

Чудеса, да и только…

Если надо было куда-то поехать — все виды общественного транспорта к твоим услугам, от автобуса до метро. Трамваи — такие же Татры, как и в любом советском городе. Метро, правда, отличалось — оно было неглубокого залегания, без эскалаторов. Вниз-вверх — ножками.

Аслан показал точки контакта, рассказал, где можно будет встретиться, не привлекая внимания.

— И еще, — сказал он, когда они уже ехали в Вюнсдорф, — жены генерала опасайся. Это я тебе так. Дружеский совет.

— Это почему?

— Увидишь…

…

Игорь Львович Басин — фамилия у него, конечно, была другая, это был оперативный псевдоним — спустился в метро, помотался по пересадкам. У местной подземки кое-где ходили совсем еще старые вагоны — в них двери открывались руками. Очень удобно, когда в последний момент нужно выскочить на платформу.

На одной из конечных станций — он пересел на С-бан — городскую электричку. В последний раз проверился — вроде никого.

Хотя пока он не особо активничал, чтобы блох набраться[20].

На следующей станции, — а электричка шла в центр, — в вагон сел пожилой мужик, про которого никто и в жизни не подумал бы, что он советский.

Басин выждал, потом пересел ближе.

— Ну, что? — спросил мужик.

— Работаем — ответил Басин.

— Как он тебе?

— Сопляк.

Мужик хмыкнул:

— Этот сопляк Афган прошел, и черт знает, что еще. В его деле пробелы — больше года.

— В нашем деле он сопляк.

— А только такой сопляк и пройдет.

Теперь скептически хмыкнул Басин:

— Зря ухмыляешься. Он уже третий. Напомнить, что стало с предыдущими двумя?

— Не напоминай.

— Вот-вот. А он — достаточно салага, чтобы обратить внимание на то, мимо чего пройдем мы. И достаточно опытен чтобы отбиться, когда его начнут убивать.

— Коля был КМС по самбо. Помогло?

— Не смеши. Хоть КМС, хоть МС — он убивать не умел. А этот умеет. Потому — может быть — выживет…

Несколько месяцев спустя. Дрезден. ГДР. 18 февраля 1989 года

Терпение, значит выносить невыносимое

Японская пословица

Иногда тебе кажется, что все настолько плохо, что хуже уже не будет. Когда ты висишь над пропастью на одной руке, когда у тебя остался последний рожок для автомата, а гортанный говор духов слышен совсем рядом. Но потом оказывается, что бывает намного хуже. Намного…

— Николай!

В Японии, в одном поселке недалеко от столицы жил старый мудрый самурай. Однажды, когда он вел занятия со своими учениками, к нему подошел молодой боец, известный своей грубостью и жестокостью. Его любимым приемом была провокация: он выводил противника из себя и, ослепленный яростью, тот принимал его вызов, совершал ошибку за ошибкой и в результате проигрывал бой.

Молодой боец начал оскорблять старика: он бросал в него камни, плевался и ругался последними словами. Но старик оставался невозмутимым и продолжал занятия. В конце дня раздраженный и уставший молодой боец убрался восвояси. Ученики, удивленные тем, что старик вынес столько оскорблений, спросили его:

— Почему вы не вызвали его на бой? Неужели испугались поражения?

Старый самурай ответил:

— Если кто-то подойдет к вам с подарком и вы не примете его, кому будет принадлежать подарок?

— Своему прежнему хозяину, — ответил один из учеников.

— Тоже самое касается зависти, ненависти и ругательств. До тех пор, пока ты не примешь их, они принадлежат тому, кто их принес.

— Николай!

Досчитав до семи и выдохнув, Николай вышел из машины. Пошел на зов.

— Ты что, заснул? Вот эти три коробки мы забираем.

— В багажник не войдут, — нейтральным тоном сказал он.

— Две назад поставим. Третью… господи, третью придется в багажник… не влезет…

Генерал — это не самая большая проблема. Проблема — это жена генерала. Дети генерала. Родители генерала. Родители жены генерала. И так далее.

Какие оперативные подходы ЦРУ? ОБХСС бы сюда.

Злата Иосифовна, молодящаяся торговая дама, лет шестидесяти с чем-то, а может и семидесяти с чем-то — завертелась как уж, прикидывая, как все-таки довезти добычу до военного городка. Потом они погрузят это в поезд, и поезд пойдет в Москву.

Кажется, приемники Грюндиг. В Москве — ходовой товар.

— Придется коробку пороть… господи…

Немец, учившийся у нас, и понимавший по-русски, понял проблемы покупательницы.

— Можем упаковать в две небольшие коробки, фрау.

— Правда? Вот хорошо-то… Николай, ты что стоишь? Тащи эти две в машину, давай, давай. Не стой столбом!

Николай взял коробку. Немец подмигнул ему… в ГДР такими делами занимались лишь те, кто получал на это неофициальное разрешение от партийных органов или Штази, секретной полиции. Несмотря на официально декларируемую дружбу, Штази следила за советскими военными и этот тип вечером наверняка напишет рапорт, как теща советского генерала занимается мешочничеством.

Все просто. Сюда — то, что здесь пользуется спросом: духи Дзинтарс, какие-то лекарства, какие у нас копейки стоят. Золото в украшениях. Обратно — Грюндиги. Навар… ну, наверное, раз пять, если не больше… В служебной квартире — барахло прямо ящиками стоит; наверное, придется до станции на грузовике везти.

Супруга генерала Половцева, Ирина Альбертовна — тоже, кажется, этим занималась, но без особой охоты. Скорее