Рудольф Нуреев - Мария Баганова

себе публично критиковать советскую страну и образ жизни. Рудольфа Нуреева мало интересовало то, при каком строе он живет, ему нужно было танцевать, сколько он хотел, что хотел и как хотел, а также иметь достойный уровень жизни – это соображение всегда было для него немаловажным. И практически все, с кем общался Нуреев в тот период, утверждают, что никакого заранее обдуманного намерения у него не было. Это доказывает даже то, что все свои деньги в Париже Рудольф потратил на балетные костюмы и принадлежности для них. Очевидно, что если бы он изначально хотел эмигрировать, то сбежал бы прямо из гостиницы – с чемоданами, а не в последний момент – без вещей и денег.

Все решилось в течение получаса – в парижском аэропорту. Просто он не умел притворяться и жить в клетке.

Париж

Париж шестидесятых переживал период культурного расцвета. Это был город-искушение!

В столице Франции жили и творили величайшие мастера XX столетия, выходили новаторские фильмы и театральные постановки.

О, театров в Париже было очень много! И маленькие, экспериментальные, и старинные театры с классическим репертуаром. Центром театральной жизни считалась площадь Трокадеро. Там, на сцене Театра Шайо, ставил пьесы Национальный народный театр, возглавляемый легендарным Жаном Виларом – создателем Авиньонского фестиваля. Билеты были недорогими, вполне по карману небогатым артистам Кировского, если бы им разрешили отлучиться из гостиницы вечером. На заглавные роли Вилар брал молодых актеров, безошибочно находя «звезд»: на его сцене блистали Жерар Филип и Жанна Моро.

Вилар предпочитал ставить проверенную временем классику, а современные пьесы давал театр «Одеон», где главным режиссером был удивительный мим Жан-Луи Барро, способный пантомимой выразить самые сокровенные человеческие чувства. В «Одеоне» можно было увидеть абсурдистские творения Ионеско, Беккета и Дюраса.

Их ставили и в маленьком театре на улице Юшетт, недалеко от бульвара Сен-Мишель. Там давали пьесы уникального писателя и драматурга Жана Жене, проведшего большую часть своей жизни в тюрьмах, и, конечно, пьесы Эжена Ионеско: его «Лысую певицу» и очень страшную и жестокую пьесу «Урок», которая в будущем будет иметь прямое отношение к творчеству Нуреева.

В Театре Антуана на бульваре Страсбур играли пьесы экзистенциалиста Жана-Поля Сартра. Его самого и его верную подругу феминистку Симону де Бовуар можно было увидеть «живьем» в уютном кафе на углу бульвара Сен-Жермен и улицы Сен-Бенуа. Бывали в том кафе и молодые киноактеры Жан-Поль Бельмондо и Джейн Сиберг – звезды нарочито шокирующих фильмов дерзкого режиссера Жан-Люка Годара, представителя «Новой волны».

Соседнее кафе облюбовали писатели-сюрреалисты. Неподалеку в брассери Lipp обедали и ужинали кинозвезды и политики – от Марчелло Мастроянни до социалиста Франсуа Миттерана. Два года назад именно после обеда в Lipp на него было совершено покушение. Правда, потом газеты писали, что это была лишь инсценировка. А вот несколько лет спустя марокканский левый политик Аль-Махди Бен Барка вскоре после выхода из Lipp будет убит.

Нуреев никогда политикой не интересовался, а в Париже политики было много: ее с жаром обсуждали молодые коммунисты, вовсю интересовавшиеся культурной революцией в Китае.

Однако большинство парижан о политике не думали! Они спешили по своим делам, толпились в магазинах, разглядывали афиши и витрины. В Париже всегда было много книжных. Бестселлеры шестидесятых – это книги Мишеля Бютора, Сэмюэля Беккета, Маргерит Дюрас и Натали Саррот. Теперь они – классика литературы. Работали и букинистические лавочки – их потом полюбит и Нуреев.

В то время джаз уже уходил в прошлое, но джазовые клубы еще существовали. Респектабельная публика предпочитала Клуб Saint-Germain на улице Сен-Бенуа, где выступал писатель и музыкант Борис Виан, а богемная жизнь была сосредоточена на Левом берегу Сены, в Сен-Жермен-де-Пре или в Латинском квартале. Там можно было встретить загадочную красавицу-актрису Марию Казарес, исполнившую роль Смерти в фильмах великого Жана Кокто, и поэта Жака Превера, автора нескольких киносценариев для фильмов мэтра «поэтического реализма» Марселя Карне.

Шумно по вечерам было и на Монмартре. Там можно было послушать традиционный французский шансон, а в кабаре встретить Шарля Азнавура, Мишеля Сарду, Клода Нугаро, Ги Беара, Жака Бреля, Сержа Генсбура, Боби Лапуанта и других.

В моду входил новый музыкальный стиль – рок! Его играли в клубе Golf-Drouot на улице Друо, да и не только там. Самые популярные музыканты того времени – это Джонни Холлидей, Эдди Митчелл, чья группа носит вызывающее название «Черные носки», а также Литтл Тони и Фрэнки Джордан.

Конечно, советскому человеку большинство этих имен было незнакомо, но Нуреев принадлежал к новому поколению, он покупал контрабандные пластинки и живо интересовался всем современным.

Гастроли и искушения

Очутившись в Париже, Нуреев, с разрешения руководителя труппы Константина Сергеева, познакомился с французскими балетными танцовщиками. Восхищенные его способностями, темпераментом и грацией, они пригласили Рудольфа в ресторан. Но в тот первый день ему, словно маленькому мальчику, велели вернуться в гостиницу ровно к девяти часам вечера. На второй день он снова встретился с французскими знакомыми – уже без разрешения. Ломаный английский позволял Нурееву общаться с французами более-менее свободно. Они говорили о Нижинском, о балетах Фокина, потом отправились смотреть мюзикл «Вестсайдская история», поставленный замечательным хореографом Джеромом Роббинсом, который впоследствии станет большим другом Нуреева.

По современным меркам в действиях Рудольфа Нуреева не было никакого криминала, но не по меркам 1961 года! «Преклонение перед загнивающим Западом» – эта формулировка могла стать серьезным обвинением.

Нурееву сделали замечание. Но артист вкусил свободы и не смог от нее отказаться. Его пригласили в театр – он пошел. В мюзик-холл – с удовольствием! Он посетил даже «Крейзи хорс» – ночной клуб со стриптизом на Елисейских Полях. Конечно, ничего подобного в Советском Союзе Нуреев увидеть не мог и был поражен, но ему понравилось. «Он все время смеялся», – вспоминала Клара Сент.

А еще Нуреев посмотрел Мексиканский балет и выставку художника-импрессиониста Гюстава Моро в Лувре. Побывал на экспозиции, посвященной творчеству Жоржа Мельеса – знаменитого создателя фантастических картин эпохи «Великого Немого». Посмотрел спектакль по пьесе английского драматурга Джона Форда «Как жаль, что она шлюха» в Театр де Пари (речь в этой пьесе шла об инцесте!), причем главные роли там исполняли молодые Роми Шнайдер и Ален Делон.

А агенты КГБ строчили доносы: молодой артист встречается с подозрительными людьми, с женщинами «сомнительного поведения», и – какой ужас! – среди его знакомых даже есть гомосексуалисты.

Женщиной сомнительного поведения КГБ окрестило Клару Сент – дочь богатого промышленника и большую поклонницу балета. На самом деле девушка была очень скромной, небольшого роста, бледной и выглядела куда моложе своих лет.