Изгнанник - Аллан Фолсом

— Видите ли… — замычал Мартен. У него были лишь две кредитные карточки и менее сотни евро наличными. — А сколько он просит?

— Две тысячи долларов США.

— Две тысячи?

— Да, — пробасил по-русски седой, отодвинув Коваленко в сторону. — Деньги на бочку, — добавил он на неплохом английском.

— Кредитки, — произнес Мартен как можно решительнее.

Седой скривился и не менее решительно затряс головой:

— Нет. Доллары налом.

Мартен посмотрел на детектива:

— Скажите ему, это все, что у меня есть.

Коваленко открыл рот, но не успел произнести и слова.

— Банкомат, — отрезал моряк.

— Он хочет… — начал было разъяснять Коваленко.

— И без вас понял, — оборвал его Мартен, внимательно глядя на старика. — Банкомат? О'кей, — кивнул он, всей душой надеясь, что на обе карточки сможет получить аванс наличными, достаточный, чтобы покрыть жизненно необходимые расходы.

Царское Село, 14.16

Садовники задрали головы, услышав мощный рев вертолетного двигателя. Появившись из-за верхушек деревьев, «Камов-60» низко летел над покрытыми порыжевшей прошлогодней травой лужайками и свежими, только что засеянными клумбами обширного классического парка. Вертолет проплыл над морем фонтанов и скульптур, сделал резкий поворот у угла гигантского Екатерининского дворца и, перемахнув через густую рощу дубов и кленов, сел, вздымая клубы пыли, перед Александровским дворцом.

Рев тут же стих. Из вертолета появился Александр. Инстинктивно пригибаясь под лопастями, по инерции продолжавшими вращение, он с озабоченным видом побежал ко входу в левую анфиладу. В последний час им пришлось поспорить с необычно сильным встречным ветром, что снизило скорость вертолета и привело к перерасходу горючего. В итоге в Царское Село прибыли со значительным опозданием, а полет обратно в Москву без дозаправки был исключен. Иными словами, у него было совсем мало времени, чтобы забрать Ребекку и пуститься в обратный путь на встречу с Гитиновым.

У входа во дворец по стойке «смирно» вытянулись два агента ФСО, только что заступившие на пост. Один из них распахнул дверь, и Александр вошел.

— Где царица? — спросил он у другой пары офицеров, дежурившей внутри. — Где? — нетерпеливо вырвалось у него опять, поскольку немедленного ответа на первый вопрос не последовало.

— Ваше высочество! — отозвался резким эхом голос баронессы из другого конца длинного коридора с белыми стенами.

Вздрогнув, Александр обернулся на этот голос. Она стояла вдали, но на нее лился поток солнечных лучей, и черты ее лица были отчетливо видны. Темные волосы собраны наверху, на плечах — короткая норковая накидка. И конечно, брючный костюм от-кутюр. Тона традиционные — желтый и белый.

— Где Ребекка? — быстро зашагал он навстречу.

— Уехала.

— Что?! — Лицо Александра исказил ужас.

— Говорю же, уехала.

Баронесса провела Александра через спальню, откуда открывались драпированные двери в Сиреневый кабинет — любимую комнату жены Николая Второго, Александры. Баронесса ценила это помещение не за цвет и не за историю, а лишь за то, что проникнуть туда можно было не иначе, как через спальню и сквозь двойные двери. Таким образом, там можно было считать себя достаточно защищенной от случайных глаз и ушей. Чтобы еще лучше подстраховаться, баронесса плотно притворила драпированные двери за собой.

— Что это значит — уехала? — Александр еле удерживался от того, чтобы вспылить.

— Приказала людям из ФСО отвезти ее в Петербург.

— В Петербург?

— Она уехала примерно за полчаса до твоего прилета.

— В Петербурге находится Николас Мартен.

— Ты не знаешь этого наверняка. Единственное, что тебе известно, так это то, что в город прибыл московским поездом какой-то детектив из МВД. А вместе с ним то ли еще кто-то, то ли нет.

— А откуда вы это сами узнали? — Александр был искренне удивлен.

— Пытаюсь быть в курсе того, что творится вокруг меня.

— ФСО был отдан четкий приказ не выпускать ее из дворца.

— Но у нее сильный характер. — Губы баронессы тронула еле заметная усмешка.

До Александра внезапно дошла ужасная суть происходящего.

— Нет, из всех тут только у вас достаточно характера, чтобы решиться на такое. Это вы дали ей разрешение уехать.

— Она не обязана быть пленницей твоих фантазий или, — баронесса запнулась в поисках подходящего слова, — болезненных страхов.

Теперь Александру стало все окончательно ясно.

— Вы знали, что я прилечу!

— Да, знала, и мне вовсе не нужно было, чтобы она находилась здесь, когда появишься ты. Я знала, что ее присутствие лишь осложнит ситуацию, и ее желание куда-то поехать было как нельзя более кстати. — Взгляд баронессы подернулся льдом. — А вот твой приезд был верхом глупости. Ты — царевич, через каких-нибудь несколько часов тебе предстоит встреча, которая может стать самой важной в твоей жизни. А ведешь ты себя как какой-нибудь избалованный школьник, которому дали поиграть с военным вертолетом.

Александр пропустил эти слова мимо ушей.

— Куда она отправилась?

— За покупками. Во всяком случае, так мне сказала.

Александр рванулся к двери:

— Полковник Мурзин сейчас свяжется по радио с сопровождающими ее охранниками из ФСО. Они мигом доставят ее обратно.

— Вряд ли.

— Что?!

— Ты сильно рискуешь опоздать на так называемое чаепитие с президентом. А я не могу допустить, чтобы ты поставил под удар все, ради чего мы положили столько сил, бездельничая здесь в ожидании своей драгоценной «царицы».

— Она отправилась за покупками! — по-настоящему взорвался наконец Александр. — У нее, видите ли, шопинг! Вокруг нее соберутся толпы зевак! Всем до единого станет известно, где она сейчас. А что, если…

— Ее отыщет брат? — с ледяным спокойствием закончила его мысль баронесса.

— Да.

— Тогда придется немножко поработать полковнику Мурзину, не так ли? — с той же прямотой проговорила баронесса, не отводя от него взгляда. — Ты хоть понимаешь, что это означает? — продолжила она. Ее голос внезапно стал мягким, даже каким-то отстраненным, почти шелковым. — Понимаешь, что такое быть царем? — Она не отрываясь смотрела ему прямо в глаза, но вдруг отвернулась, подошла к окну и продолжила свою речь оттуда: — Сознавать свою неограниченную власть. Сознавать, что вся эта земля и все, что есть на ней — города, люди, армии, реки и леса, — это твое. — Баронесса выдержала паузу, чтобы ее слова дошли до сознания сына, а затем медленно повернулась к нему. — После коронации, мой милый, ты получишь эту власть навеки. И никто никогда не отнимет ее у тебя. Потому что ты готовился к ней, пролил ради нее кровь. У тебя будут силы и средства для того, чтобы защитить свою власть. Господу было угодно, чтобы я дала тебе жизнь, понеся от самого благородного семени России. Когда-нибудь у тебя будут свои дети, а у них — свои. Это будут наши дети, мой милый. Все они — мои и твои. Династия возродилась. Династия, которой будут бояться, восхищаться и которой будут безропотно повиноваться. Династия, которая когда-нибудь превратит Россию в самую мощную державу в мире. — По губам баронессы опять пробежала мимолетная улыбка, но ее глаза тут же сузились, а в голосе зазвучала сталь: — Но при всем том ты еще не царь. Господь посылает тебе новые испытания, и Гитинов — это меч в руке Божьей.