Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин

ваш скафандр не отремонтирован? Вы обращались к Кумале?

От внезапной смены темы разговора сармат мигнул и не сразу нашёлся с ответом.

— Некогда к нему ходить. Броня нужна каждый день. Если бы он дал мне напылитель для этого фрила…

Константин толкнул его в бок. Гедимин удивлённо покосился на него — «Чего ему опять не так?»

— У вас повреждены и глубокие слои брони, не только фрил, — сказал Ассархаддон, отпуская руку сармата. — Но если, по-вашему, ремонт не нужен… Я дам знать Кумале, он посмотрит, что там с распылителем. А что вы можете сказать о реакторе? Судя по состоянию вашего скафандра, серьёзных аварий не было, но и успешной работу не назовёшь.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Разгорается, но нестабилен. Две-три минуты — и всё. Серия вспышек, быстрый разогрев. И нейтроны… Откуда там нейтроны⁈

Он уткнулся было взглядом в стол, но Ассархаддон притронулся к его шлему и силой заставил сармата поднять голову. Тот изумлённо мигнул.

— Институтам Земли ещё работать и работать до ваших результатов, — глаза куратора на секунду зажглись жёлтым огнём, и Гедимин ошалело встряхнул головой — Ассархаддон выглядел крайне довольным. — Три минуты… Ядерная физика — не моя специальность, но, видимо, вы на верном пути… только вынужденно приостановились.

Гедимин хмыкнул.

— Приостановился? Я уже вторую неделю не могу сдвинуться с места.

— У вас будет достаточно времени, — отозвался Ассархаддон, сдвигая с запястья пластину брони. Экран его смарта неярко светился.

— Пока вы думаете о причинах нестабильности, проверьте кое-что для Исгельта. У него появилась странная идея. Как по-вашему, может ирренций из разных источников иметь разные свойства?

Гедимин мигнул, быстро переглянулся с Хольгером — тот даже придвинулся ближе, услышав последнюю фразу.

— Может. Но… — сармат посмотрел на облезшую перчатку и досадливо сощурился. — Мы пока не проверяли.

Ассархаддон кивнул.

— Завтра вы получите два контейнера. В одном будет ирренций из руды, добытой на Ириене, в другом — из шахт Кагета. Сделайте из них твэлы по той технологии, которую вы разработали, и проверьте их на стенде. О результатах сообщите лично мне. Это очень интересное вещество, Гедимин, и пока у нас есть время на исследования — я бы хотел, чтобы они проводились.

Он встал из-за стола и ушёл так же быстро, как появился. Гедимин и Хольгер переглянулись.

— Он это верно подметил, — тихо сказал химик. — Свойства могут сильно различаться. А быстро они развернули добычу на Кагете. Если там есть из чего делать твэл — счёт уже пошёл на центнеры…

12 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Два длинных контейнера лежали перед Гедимином. Они оба были покрыты непрозрачным тёмным фрилом с предостерегающими знаками. «Ириен» и «Кагет» — надписи были сделаны крупно и внятно. Хольгер уже просунул в один из них щупы анализатора и внимательно разглядывал экран.

— Ну что? — спросил Гедимин, когда прошло пять минут. Химик выключил анализатор и пожал плечами.

— Окись ирренция. Получена считанные недели назад, продукты распада есть, но их мало. Посторонних примесей нет.

Гедимин вскрыл контейнеры и удивлённо мигнул, увидев аккуратные штабеля ирренциевых таблеток, проложенные ипроновой фольгой, — словно их делали и собирали по указаниям Гедимина и под его присмотром.

— А я ему не говорил про таблетки, — пробормотал он. Константин громко фыркнул.

— Ну да, как обычно. Отчётами занимаюсь только я. Можешь поблагодарить меня, атомщик. Естественно, ни куратор, ни адмирал не стали бы вникать, в каком виде тебе нужен этот ирренций.

— Спасибо, — отозвался Гедимин, разглядывая таблетки. «Будто сам делал. Надо же…»

Хольгер тронул щупом анализатора край фольги, еле слышно хмыкнул и повернулся к Гедимину.

— Это тоже тебе для работы? Не для удобства перевозки?

Сармат кивнул, выжидающе глядя на химика. Тот сдвинул тёмный щиток с лица, и в его глазах отразилась задумчивость.

— Подожди, — сказал он несколько секунд спустя. — У тебя будет три образца? «Ириен», «кагет» и «лунник»? Не трогай пока ипрон. Возьми флию.

Гедимин мигнул.

— Зачем?

Хольгер замолчал ещё на несколько секунд и продолжил, понизив голос:

— Сигма-излучение. Мне кажется, оно тут «при чём». Мне вообще кажется — во всём, что связано с ирренцием, сигма «при чём». Не мешай ей.

Гедимин пару секунд смотрел на него, ожидая продолжения, но химик опустил взгляд и продолжать, похоже, не собирался.

— Может… — он сам замялся — уж очень странно это звучало, даже теперь, после многочисленных экспериментов — и притронулся пальцем к виску. — Может, выйти с ней на связь?

Хольгер вздрогнул, быстро поднял на него взгляд, взял его руку и отвёл от шлема.

— Рискованно, атомщик. Очень рискованно. Несколько сотен кьюгенов напрямую в мозг, — сомневаюсь, что это безопасно.

Гедимин пожал плечами.

— Хорошо, пусть будет флия. Поможет умерить вспышки — её и оставлю.

14 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Два твэла, погружённые на три метра в воду и огороженные флиевыми экранами, висели в разных углах бассейна на максимальном расстоянии от стенда. Третий, сделанный из «лунного» ирренция, Гедимин держал в руках и задумчиво разглядывал.

Первый этап сегодняшних испытаний можно было считать успешно завершённым — цепная реакция началась и исправно «горела» четыре минуты, лишь под конец доведя стержни до нагрева в пятьсот кельвинов и выдав нейтронную вспышку. Само по себе не было опасным ни то, ни другое, но Гедимин решил прекращать испытания, как только увидит подобные показатели. «В настоящем реакторе этого быть не должно,» — думал он, рассматривая «отгоревший» твэл. «Что ему не так?»

Каждый стержень был сверху донизу «ощупан» и дозиметром, и анализатором, оставалось «прочитать» полученные данные — а для этого нужно было вынести их в «чистый» отсек. Гедимин нехотя подошёл к бассейну и подвесил твэл на примитивный