Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

с красивым выпуклым лбом. Асимметрия лица, которая станет значительнее с годами, была почти неприметна, ее выдавали только глаза. Однако он был какой-то худосочный. До пяти лет не четко выговаривал некоторые буквы… Оставался слишком робким, как девочка, и очень избалованным ребенком. В семь лет он еще не знал азбуки». (Лану, 1966. с. 25. 28–29.)

«Золя говорит о себе: “ 19 лет приблизительно… я заболел и чуть не умер от воспаления мозга. Я часто думал, что — эта болезнь оказала громадное влияние на характер и всю дальнейшую жизнь и, быть может, изменила самый мозг, даже повела к развитию известных талантов”». (Сегалин, 1926а, с. 31.)

[Воспоминание от 1875 г.] «Удивительно, до чего этот толстый и пузатый человек любит ныть, все его излияния полны меланхолии!.. Его недомогания, ипохондрический склад характера делают его несчастнее, угрюмее и сумрачнее самого что ни на есть обойденного судьбой неудачника!.. Он заявил, что, погасив лампу, он никогда не может улечься меж четырех колонок своей кровати, не подумав, что он в гробу». (Гонкуры, 1964, с. 193, 282, 315.)

[1889 г.] «Болезненно раздражительный, он без всякого повода переходил от одной крайности к другой. Самое пустячное волнение вызывало у него слезы. Дело доходило до того, что в приступе отчаяния он запирался у себя и ни с того ни с сего рыдал навзрыд целыми часами, снедаемый беспричинной гнетущей тоской». (Лану, 1966, с. 284.)

«Золя был, по заключению психологов и психиатров, год интенсивно изучавших его с целью раскрыть на создателе “Жерминаля” секрет гениальности, совершенно нормальным человеком с некоторыми исключительными способностями». (Эфроимсон. 1998, с. 362.)

«Счастливы те, кого учителя не признают своим детищем: это — люди особой породы, каждый из них внесетевое слово в великую повесть, которую пишет человечество и которая никогда не будет закончена; их судьба, в свою очередь, стать в будущем учителями, эгоистами, резко очерченными индивидуальностями». (ЗоляЭ. «Эдуард Мане».)

Особенности творчества

«В 1896 году в любопытной анкете, заполненной доктором Тулузом со слов Золя, можно прочитать: “Утверждает, что к восемнадцати годам наступает возмужание. Проявление некоторой робости к женщине, как бывает у невропатов”. Событие143 это произошло примерно в 1858 году, и записи о нем никто не придал значения, но оно сыграло значительную роль для самого Золя, сексуальная жизнь которого является одним из ключей к пониманию его творчества… Сексуальность Золя — в его чернильнице. Его секс на кончи-кеего пера… Золя, сдерживавший свою чувственность, находит удовольствие в созданных им скабрезных картинах… Целомудрие Золя и эротизм его произведений — это лицевая и оборотная сторона одной и той же медали… Этот эротизм, таинства которого ему были неведомы, он насыщает своими сокровенными, не нашедшими выхода эмоциями». (Лану, 1966, с. 48, 137, 159, 214–215.)

«[До появления в его жизни Жанны Розеро, которая родила от него двоих детей (от жены детей не было), в книгах Золя присутствует]…буйство эротизма. [В последующем же постепенно эротические описания становятся для писателя]…“лишь художественным приемом”. Его жизнь наполняется чувственной радостью, но его произведения лишаются ее. Литературный клапан, постоянно действовавший с момента создания “Исповеди Клода”, теперь больше не нужен». (Там же, с. 290.)

«“Мое зрительное восприятие окружающего мира отличается яркостью, исключительной остротой… Когда я вызываю в памяти предметы, которые я видел, то они предстают моему взору такими же, какие они есть на самом деле, с их линиями, формами, цветом, запахом, звуками. Это беспощадная материализация; солнце, которое их освещало, почти ослепляет меня; я задыхаюсь от запаха…” Такая галлюцинация может быть только у истинного романиста; она возникает, когда писатель работает, пользуясь не документами или воспоминаниями, как это ему кажется, а вызванными им зрительными образами, благодаря которым автор до такой степени отрешается от реальной жизни, что плачет над страданиями своих вымышленных героев, остро реагирует на их унижение, пылает, преисполненный страсти к девушкам, которых он создал своим воображением, и возвращается к действительности лишь тогда, когда книга закончена. Начиная с “Чрева Парижа”, эта необходимая для романиста “болезнь” становится у Золя особенно заметной». (Там же, с. 161.)

Раннее умственное развитие не является обязательным условием таланта. И это лишнее доказательство независимости, автономности последнего. На первый взгляд парадоксально, но в любых, самых неблагоприятных биологических или социальных условиях талант, если он есть, проявляет себя. Мы видим, что Эмиль Золя при наследственной психопатологической отягощенности страдал еще и от последствий раннего органического поражения центральной нервной системы. Об этом свидетельствуют, не считая перенесенного менингита, его близорукость, картавость и асимметрия лица. Эти патологические симптомы заметно задержали психическое развитие, и Золя был далеко не вундеркиндом. Т. о. мы сталкиваемся с вариантом подспудного, незаметного созревания гения на фоне органически обусловленной неврастенической личности. До самого пожилого возраста Золя был склонен также к депрессивным и ипохондрическим переживаниям.

ЗОЩЕНКО МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ (1895–1958), русский советский писатель, сатирик, драматург, переводчик. В 1946 г. обвинен в клевете на советскую действительность, исключен из Союза писателей и лишен пенсии. Постановление отменено в годы перестройки.

Общая характеристика личности

[Май 1913 г.] «Сдача выпускных экзаменов за 8-й класс и окончание гимназии. Попытка покончить с собой(отравление сулемой) из-за “единицы” на выпускных экзаменах по сочинению». (Томашевский, 1994, с. 340.)

«Скорей от бешенства, чем от отчаяния, я пытался покончить со своей жизнью». (Зощенко, 1994, с. 13.)

«В биографии писателя резко выделяется его психопатическая несостоятельность. “Арестован — 6 раз. К смерти приговорен — 1 раз. Ранен — 3 раза. Самоубийством кончал — 2 раза. Били — 3 раза. И также бесконечные скитания и профессии: плотник на зверином промысле на Новой Земле, сапожный подмастерье, телефонист, милиционер, агент уголовного розыска, карточный игрок, конторщик, доброволец Красной Армии, писатель”». (Гриневич, 1928, с. 49.)

«…Офицер Первой мировой войны и кавалер пяти боевых орденов, был тяжелым невротиком. Его ипохондрия сопровождалась периодическими депрессиями. Лишь близкие люди знали о его болезни… Среди нескольких памятных ему заключений армейских врачей (лазарет Гренадерского мингрельского полка, июнь 1916: отравление удушливыми газами; Первая петроградская врачебная комиссия, сентябрь 1916: неврастения умеренной тяжести; старший врач Кавказской дивизии, февраль 1917:невроз сердца и неврастения; врачебная комиссия, Петроград, февраль 1919: органический порок сердца) он хранил в своем архиве диагноз, поставленный ему 19 апреля 1937 года “Кастрационный комплекс…”» (Эт-кинд, 1993, с. 414–415.)

[С 1926 г.] «…страдал неврастенией» (Слонимский. 1970, с. 490.)

«Ученье стимулировало нервный недуг, которым смолоду страдал писатель. Болезнь была непонятна и казалась неизлечимой. Лекарства не помогли, от прописанных врачом водных