Анатомия Меланхолии - Роберт Бёртон

жизненными удобствами — роскошным жилищем, прекрасными местами для прогулок и парками с очаровательными беседками и галереями, пусть к их услугам обильный изысканный стол и все, что этому соответствует, да и ни в чем другом не ведают нужды, — а все же ничто им не в радость, потому что они в себе не вольны, не могут по своей охоте приходить и уходить, обладать, чем пожелают, и заниматься, чем вздумается, но принуждены есть aliena quadra[2169], за чужим столом и жить по чужой воле. И во всем остальном — выборе места проживания, общества, развлечений — дело обстоит точно так же, как с едой[2170]; сколь бы ни были все эти вещи сами по себе приятны, удобны и полезны, а все же omnium rerum est satietas [всем человек насыщается{1717}], от них остается лишь чувство пресыщенности и отвращения. Так сыны Израиля пресытились манной небесной{1718}: им прискучило жить, как птице в клетке или собаке, привязанной к конуре, подобный образ жизни стал для них невыносим. Что правда, то правда, люди, живущие в описанных выше условиях, счастливы, и, если судить со стороны, у них есть все, что душе угодно, или все, что только можно пожелать, bona si sua norint […когда бы они счастье свое сознавали{1719}], а все-таки они испытывают отвращение, и нынешний образ жизни их томит. Est natura hominum novitatis avida{1720}; человеческая природа всегда жаждет нового, разнообразия, удовольствий; наши изменчивые увлечения настолько в этом отношении непостоянны, что нам во что бы то ни стало необходимы перемены, пусть даже к худшему. Холостяку непременно надобно жениться, а женатые предпочли бы стать холостяками{1721}; они равнодушны к своим женам, как бы ни были те хороши собой, умны, добронравны и обладали всеми необходимыми качествами, а все потому, что это их жены; наше нынешнее положение кажется нам наихудшим[2171], мы не способны долго придерживаться одного образа жизни, et quod modo voverat, odit{1722} [человеку ненавистно то, о ниспослании чего он только что молился], — к примеру, продолжительное занятие одним ремеслом; esse in honore juvat, mox displicet [почет поначалу тешит его, но со временем он и к нему становится равнодушен]; ему не сидится долго на одном месте, Romae Tibur amo, ventosus Tibure Romam [в Риме я Тибура жажду, а в Тибуре — ветреник — Рима[2172]]; а то, чего мы еще недавно так ревностно добивались, постылым стало нам теперь. Hoc quosdam agit ad mortem (сказано у Сенеки[2173]) quod proposita soepe mutando in eadem revolvuntur, et non relinquunt novitati locum. Fastidio coepit esse vita, et ipsus mundus, et subit illud rapidissimarum deliciarum, Quosque eadem? Для многих людей убийственно уже одно то, что они постоянно привязаны к одному и тому же, точно лошадь — к мельничному жернову или собака — к тележному колесу. Они бегут по одному и тому же кругу, без всяких перемен или новшеств, жизнь становится им не в радость, и отвращение к ней и к миру приходит на смену прежним неистовым желаниям. «Как, опять одно и то же?» Марк Аврелий и Соломон, познавшие все земные радости и наслаждения, признавались, что в равной мере испытали это на себе, что самое для них желанное становилось в конце концов в тягость, а их вожделение никогда не удавалось вполне удовлетворить, и все было лишь суетой и томлением духа.

Так вот, если довольствоваться каким-либо одним развлечением, питаться одним блюдом, быть привязанным к одному месту, то все это для людей равносильно самой смерти или другому аду, даже если в иных отношениях они могут удовлетворять любые свои желания и, по мнению других, живут, как в раю, сколь же тогда горя и невзгод выпадает на долю томящихся в рабстве или в действительном заточении! Quod tristius morte, in servitute vivendum, ведь рабство — горше смерти, как, по свидетельству Курция[2174], Ермолай сказал Александру; hoc animo scito omnes fortes, ut mortem servituti anteponant[2175], для любого храброго воина, считает Туллий, оно источник страданий. Equidem ego is sum, qui servitutem extremum omnium malorum esse arbitror[2176]: я принадлежу к тем, говорит Ботеро, для кого зависимость — горчайшее несчастье. Сколько же в таком случае мучений претерпевают те, кто трудится на золотых рудниках под началом жестоких надсмотрщиков (подобно 30 000 рабов-индейцев в Потоси[2177] в Перу), добывает олово и свинец в глубоких шахтах, камень — в карьерах, уголь — в копях, подобно многочисленным подземным кротам, обреченным на каторжный труд, на непрерывное изнуряющее напряжение, голод, жажду, бичи без малейшей надежды на избавление! А как страдают в Турции те женщины, которые почти круглый год лишены возможности покинуть свое узилище, или те итальянки и испанки, коих, подобно соколам, держат на замке их ревнивые мужья! И как томительно существование тех, кто целых полгода кряду живет среди камней и в пещерах, как в Исландии и Московии, или на самом полюсе[2178], где полгода длится непрерывная ночь! А сколько горя и страданий претерпевают томящиеся в тюрьмах! Они одновременно испытывают противоестественную нужду в шести вещах — свежем воздухе, хорошей еде, прогулках, обществе, сне, отдыхе, покое и прочем. Они весь день прикованы цепями, страдают от голода и (как описывает это Лукиан[2179]) «принуждены сносить гнусный смрад и звон оков, стоны и жалобные крики узников — все это не только мучительно, но и нестерпимо». Они лежат в подземном каземате среди отвратительных жаб и лягушек, среди собственных испражнений, страдая от мук телесных и мук душевных, как это было с Иосифом{1723}: «Стеснили оковами ноги его; в железо вошла душа его» (Пс. 105, 18). Они живут всеми покинутые и одинокие, лишенные какого бы то ни было общества, кроме снедающей душу меланхолии, и за отсутствием пищи принуждены питаться горьким хлебом скорби и терзать самих себя. У Аркулана[2180] были все основания считать причиной меланхолии длительное тюремное заключение, особенно у тех, кто жил в свое удовольствие, утопая в сладострастии и похоти, а затем неожиданно утратил свое положение и был лишен всего, чем наслаждался прежде, как, к примеру, Хуньяди{1724}, Эдуард{1725}, Ричард II{1726}, император Валериан{1727} и турок Баязет{1728}. Если нам так досадно лишиться обычных своих собеседников и