Дураков нет - Ричард Руссо

увернулся. Вот она мне и заехала коленом, когда я увернулся.

– Что ж, – Салли вздохнул, – тогда, наверное, ты сделал все что мог.

Руб пожал плечами.

– Завтра утром встретимся “У Хэтти”. Рано. В половине седьмого. Сначала надо будет забрать кое-что из дома на Баудон. Жаль, что мы не подумали об этом до того, как сняли пол.

– И правда жаль, – согласился Руб.

– Что ты будешь делать завтра? Повтори.

– Встречусь с тобой в половине седьмого “У Хэтти”.

Салли знал, что Руб придет, – одна из немногих вещей, в которых можно не сомневаться.

– Я накормлю тебя завтраком, – пообещал Салли.

– Хорошо, – согласился Руб. – А то у меня денег нет.

– У меня в кузове молоток, – сообщил Салли. – Хочешь, зайдем в дом, огреем ее по башке и закопаем в лесу под теми бетонными блоками, которые ты разбил. Вряд ли ее найдут.

– Было бы здорово. – Руб вылез из “эль камино”. – Она толстая, страшная и злая.

Руб закрыл дверцу, Салли начал сдавать задом, но услышал, как Руб постучал по стеклу, будто вдруг вспомнил о чем-то. Салли опустил стекло.

– И жадная, – добавил Руб.

* * *

Прежде чем зайти в “Лошадь”, Салли заглянул внутрь сквозь рекламу пива в витрине: ему не хотелось задерживаться надолго. Похоже, у Малыша были всего два клиента. Ожидаемо Уэрф и – менее ожидаемо – Джоко. Когда Салли вошел и тут же скрылся в мужском туалете, оба повернулись на табуретах.

Мгновение спустя Джоко встал рядом с Салли у второго из двух писсуаров и расстегнул ширинку; Салли порадовался, что, несмотря на усталость, решил помочиться стоя.

– Мне сказали, у тебя сегодня удачный день, – начал Джоко, дожидаясь, пока польется моча; у Салли неудовлетворительным завершением падали последние капли.

Салли, подумав, ответил, что, пожалуй, отчасти так и есть.

– К тебе удача повернулась лицом, а от города отвернулась, как и следовало ожидать, – заметил Джоко.

– От города она отвернулась еще лет двести назад, – сказал Салли.

– Это правда, – признал Джоко, по-прежнему дожидаясь, пока польется моча. – Но теперь ему конец. Всех нас унесет сильный и славный ветер. Спорим, через год половина Главной будет стоять заколоченная.

Салли пожал плечами, застегнул ширинку, смыл воду. Обычно в обществе Джоко он чувствовал себя непринужденно, но сейчас разговор складывался как-то странно. Салли было неуютно уже от одного лишь присутствия Джоко в мужском туалете, хотя и непонятно, почему именно. Им и раньше случалось мочиться рядом у писсуаров. Наверное, неловкость была связана с тем, что Джоко не писает, решил Салли.

Поскольку Салли был не один, он вымыл руки и вытер их бумажным полотенцем.

– Если захочешь, у тебя будет масса работы, – таинственно предположил Джоко.

– Как это?

– Один мой знакомый готов заплатить тебе пару тысяч, если ты спалишь его магазин.

Салли не сразу сообразил, о чем речь, и уставился на давнего приятеля, а того, казалось, куда больше смущало, что он не в состоянии выжать из своего члена ни капли мочи, чем предложение, которое он сделал Салли.

– А с чего этот твой знакомый решил, будто я поджигатель? – наконец произнес Салли.

– Ну… – Джоко перестал притворяться, будто хочет облегчиться, убрал член и застегнул ширинку.

– Нет, правда, – не отступал Салли.

Джоко пожал плечами, встретился с ним взглядом и тут же отвернулся.

– Наверное, слышал где-то.

– Наверное, – согласился Салли. – Боюсь, мне придется его разочаровать.

– Он переживет, – негромко ответил Джоко. – Даже, возможно, устыдится, что подумал о тебе дурно.

– Давай найдем другой бар. – Салли скользнул на табурет рядом с Уэрфом.

Уэрф мило болтал с Малышом, тот стоял в другом конце стойки. Перед табуретом, на котором прежде сидел Джоко, стояла полная бутылка пива. Салли заметил, что Уэрф перешел с газировки на пиво.

– А здесь тебе чем плохо? – спросил Уэрф.

Малыш напрягся при появлении Салли. Вперил в него сердитый взгляд и даже не постарался скрыть, что лично ему этот бар нравится больше, когда в нем нет Салли.

Салли – разговор с Джоко выбил его из колеи – внимательно вгляделся в Малыша, прежде чем ответить.

– Ничем, – наконец сказал он. – Здесь отлично. Самое приятное, что здесь дружелюбная атмосфера.

– Может, выпьешь? – Уэрф звякнул стаканом о бутылку пива их излюбленной марки.

– Хорошее?

– Мне нравится.

– Оно поможет мирно закончить день?

– Давай выясним.

– Давай.

Малыш сходил к другому концу стойки, где стоял холодильник, и вернулся с пивом.

– Стакан дать?

– А мне положен стакан?

Малыш дал Салли стакан. И почтовый конверт. Салли поблагодарил, проглотил вторую пилюлю Джоко, запил пивом из бутылки. Пожалуй, зря он принял вторую, но Салли решил, раз уж он рядом с домом… На конверте стояла эмблема муниципального колледжа Шуйлер-Спрингс. Салли при регистрации дал для корреспонденции адрес таверны “Белая лошадь”, чтобы позлить Малыша. В конверте лежал его табель за осенний семестр. “Неудовлетворительно” по всем предметам, кроме философии, молоденький преподаватель перенес ему зачет на следующий семестр.

– Хорошие новости. – Салли скомкал письмо и бросил его в направлении мусорной корзины, которую Малыш держал под стойкой. – Я попал в список лучших студентов.

Уэрф не сводил глаз с неиспользованного стакана, как обычно стремясь предотвратить пикировку.

– Ты слышал, что на завтрашний вечер Малыш пригласил ансамбль?

– По какому случаю?

– Новый год. – Малыш обошел стойку, нагнулся, подобрал с пола бумажку. – Некоторым нравится отмечать этот праздник.

По правде говоря, Салли даже не помнил, какой сегодня день.

– Надо будет заранее бронировать столик?

– И бесплатное угощение, – подсказал Уэрф. – Для завсегдатаев.

– Я заказал семьдесят пять фунтов куриных крылышек, – гордо проворчал Малыш.

– Редкая дрянь, – заметил Салли. – После нее весь город неделю будет срать гвоздями.

– Так не ешь, – взвился Малыш, как и рассчитывал Салли. – Кому какое дело, чего ты хочешь?

– Никому, – согласился Салли. – Двадцать лет я мечтал, чтобы на Главной открылся другой бар и разорил тебя, урода.

– Двадцать? – прищурился Малыш. – А сорок не хочешь? Я работаю уже сорок лет. При жизни твоего старика – он был такой же говнюк, как и ты, – на Главной было четыре бара. Теперь я один-единственный.

– Один-единственный говнюк? – уточнил Салли.

– Один-единственный бар.

– Выживают тупейшие, – в качестве объяснения предположил Салли.

– Двадцать минут до закрытия. – Малыш направился к табурету за стойкой.

– Ну вот, – Салли ухмыльнулся Уэрфу, – слава богу, он ушел.

Салли порылся в карманах, достал все деньги, которые там были, выложил на стойку и принялся пересчитывать купюры разного достоинства. Кучка получилась внушительная, хоть Салли и понимал, что этого не хватит расплатиться с долгами. Пересчитав деньги, он взял пятьсот долларов и пододвинул по стойке к Уэрфу.

Уэрф посмотрел на купюры.

– Уверен? – спросил он. – Я же знаю, что тебе и без того проблем хватает.

– Бери, – посоветовал Малыш