Третий проект. Погружение - Сергей Кугушев

Мы были вынуждены все возрастающую сумму усилий тратить не на развитие, а на выживание. Особенно в ходе наступления в России «малого ледникового периода» в XVI столетии. Огромные силы нашего народа отбирала борьба с природой. И это было даже более страшным, чем чума, что опустошила Европу в 1348 году. Да, она свела в могилу чуть ли не каждого четвертого. Но для оставшихся людей Запада открылось огромное поле деятельности. Развитие Европы резко ускорилось. А нас природа давила каждый год. Мы пошли осваивать Сибирь – но тамошний климат еще более суров, чем в доуральской России, там – уже обширные районы вечной мерзлоты.

Следующие два роковых фактора нашей истории – это роковая нехватка подпитки ресурсами извне и отсутствие системы снижения накала внутриобщественных противоречий, которые у Запада имелись и в XVI веке. Причем оба этих фактора переплетены.

Если мы возьмем синергетику, то есть два типа поддержания динамического равновесия внутри системы. В одном случае система постоянно получает ресурсы извне. В другом – она имеет возможность безболезненно исторгать беспокойные элементы, те самые статистически активные единицы, антиобщественные элементы, смутьянов, которые выбиваются из общего равновесия (стохасты). В обоих случаях система работает эффективно.

Вся европейская цивилизация построена по этим принципам. Она начала свой расцвет как раз с завоевания Америки испанцами и африканских экспедиций Португалии. Америка давала громадную массу внешних ресурсов, ее концентрировали в своих руках испанцы. А потом приходила Англия и грабила Испанию. Получилось, что земляки дон Кихота взяли на себя самую тяжелую и грязную работу по добыванию нужных Европе ресурсов, по освоению и грабежу новых земель. Пиратским же флотилиям англичан только оставалось поджидать момент, когда очередной караван тяжелых галионов с американским золотом возьмет курс на Кадис. Таким образом, Испания сыграла роль первой ступени для старта Европы, и, как только эта ступень догорела, ее просто отбросили. Разгонными же двигателями Европы выступили Италия и Голландия, где на небольших территориях за счет средиземноморской и еврейской торговли стали формироваться ресурсы, достаточные для начала технологического рывка. Потом этот рывок соединился с большими ресурсами, отнятыми англичанами у испанцев – и так родилась современная Европа.

Когда Иван Грозный в 1558-м начал роковую для нас войну в Ливонии, Европа уже получала мощные экономические инъекции из американских колоний. В нее хлынул поток золота, вызывая бурный рост мануфактурного производства. Волна роста через хлебную торговлю докатилась до Польши, последней страны Запада на Востоке, до ливонцев и до шведов.

А у нас колоний и внешней подпитки ресурсами просто не было. Когда европейцы в пятнадцатом-семнадцатом веках получали обширные колонии (райские земли!), русские сидели взаперти, лишенные всякого выхода к теплым морям. У нас внешнего источника питания не будет ни в семнадцатом, ни в восемнадцатом, ни в девятнадцатом, ни в двадцатом веках. Вплоть до 1973 года, когда он у нас появится в виде нефтедолларов. Запад же все эти века внешнюю подпитку только увеличивал, обзаводясь системой заморских колоний по всему свету, грабя Индию и Китай, грабя Россию после 1917-го и в 1990-х. Запад использовал труд черных рабов на колониальных плантациях, а мы собственных мужиков закрепощали.

При этом своих смутьянов-стохастов Европа постоянно выбрасывала. То в Америку, то в Африку и Австралию, то в азиатские колонии. Германия, например, выдавливала излишек крестьян: земельные наделы не делились, их целиком наследовали старшие сыновья. Те, кто был младше, вынужденно ехали искать землицы в Россию, Польшу, чуть меньше – в Америку.

Поэтому Европа могла относительно мягко регулировать свою систему. При обилии ресурсов, при потоке доходов из колоний каждый мог проявить свою инициативу, и не приходилось заниматься усилением эксплуатации низов. Пусть медленно, но эта эксплуатация на протяжении европейской истории ослаблялась. Средний класс Европы рос в числе, потому что масса изымаемого из остального мира продукта тоже росла: Европа выжимала свои колонии. Возникла чудесная, закольцованная схема: взятый у других народов ресурс позволял европейцам повысить эффективность производства, а это, в свою голову, позволяло брать с остального мира еще больше ценного сырья и золота. Даже удаляя своих стохастов на окраины мира, Европа делала так, чтобы они обеспечивали ей непрерывный приток оттуда ресурсов. Ступайте-ка, буйны головушки, да лучше грабьте индусов, индейцев или негров, а не французских или английских господ. Европа норовила с толком использовать своих стохастов испокон веку. Еще тысячу лет назад она устраивала Крестовые походы, чтобы пограбить мусульманский Восток и православную Византию, а когда там дело не выгорело – начала походы на славян и прибалтов через Ливонский орден. Когда же турки, русские и поляки остановили эти предприятия, европейцы быстро нашли замену в Африке, Вест-Индии и Америке. Потом к ним добавились Австралия с Индией. Даже маленькая Голландия нашла куда отправлять свои буйны головушки – в будущую Южноафриканскую республику и богатую Индонезию. Сначала европейские стохасты выступали как отряд передовых грабителей, «добывателей трофеев». Потом – как освоители новых земель, пионеры, отцы-основатели.

А коли система регуляции мягка (повторим – относительно мягка), то европейцы очень быстро поняли: им гораздо эффективнее не принуждать и не подавлять низы, а ввести механизмы согласования.

И они смогли смягчить свои общества! А потом с негодованием смотрели на русских, лишенных живительного притока колониальных ресурсов: ах, какими жестокими методами эти варвары поддерживают порядок в своей стране! Ах, дыбой и кнутом! Ах, насколько мы гуманнее русских! Они забыли, что всего несколькими столетиями, когда у Европы не было колоний, они делали то же самое. Знаете, как казнили крестьянского вожака Гильома Каля в четырнадцатом веке? Ему на голову надели докрасна раскаленный железный треножник – вместо короны. И это – в культурной Франции. А в Англии, покуда у нее не имелось колоний, порядок в обществе поддерживался виселицами – и тысячами казней ежегодно.

А что в России? «Ах, почему мы не Европа!» – слышим мы чей-то вздох. – «Вот если бы не нашествие монголо-татар…» Чушь собачья!

Ни стен на пути движения кочевых завоевателей из Азии, ни притока ресурсов извне у нас и в этих случаях не появлялось. Их русским прошлых веков негде было взять. Наша экспансия шла на Север, за Урал, в Сибирь. Мы приобретали территории и потенциальные богатства, но не капитал. Север и Сибирь давали нам будущее, а не быстрые барыши «здесь и сейчас». Ведь скованная вечной мерзлотой, суровая Сибирь не идет ни в какое сравнение даже с территорией США, не говоря уж о тропической, изобильной Южной Америке. Что давали русским Заполярье и Сибирь в семнадцатом веке? Пушнину, которая была гораздо менее ценной, чем золото ограбленных ацтеков или инков, чем потоки индиго, пряностей, хлопка, табака и кофе из Америки. В Сибири лежали нефть и газ, но они будут востребованы лишь в ХХ веке. В Сибири было невозможно завести плантационное хозяйство. В Сибири не было сказочно богатых индийских магараджей, которые платили бы кучи золота за русские пушки и ружья. В Сибири не было древних царств с городами, накопившими несметные сокровища, которые можно было пограбить. Там не было массы населения, годного для превращения в рабов. Добывать медь или золото в Сибири в несколько раз тяжелее, чем в Перу или Мексике. Там можно было погнать в рудники и на прииски покоренных краснокожих, а у нас – лишь самих себя. Хлеб сибирский растить – гораздо труднее, чем в Арканзасе.