Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков

1 апреля 1918 года Добровольческая армия заняла небольшую колонию Гначбау, всего в 12 дворов. Противник это заметил, и его артиллерия стала ее обстреливать. Снаряды падали по всей колонии, наводя панику. Один попал в дом, где остановился генерал Алексеев, и убил писаря. Настроение у всех было подавленное. Многие из молодых казаков последнего пополнения ушли потихоньку от нас и вернулись в свои станицы. Ушли несколько человек с генералом Гилленшмидтом[238] и бесследно пропали. Некоторые открыто говорили о безвыходности нашего положения и о необходимости спасаться любыми средствами. Однако им стали открыто возражать. Так, один воспитанник Виленского военного училища громко заявил: «Вы – как хотите, а я буду биться. Девиз нашего училища говорит: «Один в поле и тот воин!» Громко и уже с возмущением обрушились корниловцы-офицеры на павших духом, обвиняя их в предательстве. Были и такие, которые пытались оправдать не пошедших с нами офицеров из Ростова, но их стали прямо называть предателями, и в дальнейшем разговоры об этом прекратились. Красные стали было наступать, но их отбили. Согласно распоряжению, все лишнее уничтожалось, обозы сокращались. Перед вечером противник снова повел наступление с юга, и мы, раненные, с замиранием сердца следили, как корниловцы, пополненные музыкантами, в количестве не более ста штыков, стали жиденькой цепочкой подниматься на бугор, навстречу врагу. Цепь скрылась в наступившей темноте, послышалось жидкое «Ура!», замелькала чья-то конница… Наступили долгие минуты напряженного ожидания: кто же кого отбросил?

В это время обоз с ранеными быстро стали вытягивать и мы тронулись, похоронив в неизвестной могиле генерала Корнилова и полковника Неженцева. Могилу сровняли, не оставив никаких признаков, только сняв кроки с местности. Однако, как потом стало известно, большевики на другой день после нашего ухода с помощью местных жителей нашли могилу, вырыли тела и, бросив обратно тело полковника Неженцева, труп генерала Корнилова отвезли в Екатеринодар, где долго издевались над ним и потом сожгли. По полученным после данным, тело генерала Корнилова возили по Екатеринодару, забрасывая его всякой дрянью, повесили перед домом штаба армии и через день сожгли, а прах его выстрелили из пушки. С приходом же добровольцев на берегу Кубани, около молочной фермы, где генерал Корнилов скончался, был поставлен крест на его символической могиле.

Мало кто знал о намерениях генерала Деникина, но пока что армия взяла направление на станицу Медведовскую.

* * *

После небольшого отдыха в станице армия двинулась в станицу Дядьковскую, еще 17 верст. В авангарде 2-я бригада.

4 апреля. Победа генерала Маркова всех окрылила, и вера в генерала Деникина зародилась. Ночь в станице Дядьковской прошла спокойно. Полковник Кутепов и старшие офицеры полка были заняты набором в свой полк всех, кто мог держать винтовку. Успех был полный: фактически сводная рота развернулась в пять рот (очень малого состава) по 50 человек, но среди них большинство были кубанцы. Это особенно радовало корниловцев потому, что наши жертвы уже давали плоды – светоч генерала Алексеева разгорается, и казачество, несмотря на наши неудачи, пополняет наши ряды.

В станице Дядьковской добровольцы оставили вторую партию тяжело раненных, с медицинским персоналом, с деньгами на их содержание и предупреждением большевикам, что если они будут расстреливать наших, тогда и мы расстреляем их видных большевиков, находящихся у нас в плену. Тяжело было генералу Деникину решиться на такую меру, но другого выхода не было. Причина этой меры – безнадежность для самих тяжело раненных в предстоящих армии тяжелых переходах, всегда под обстрелом и без средств лечения. К оставлению было предназначено 200 человек, но фактически оставили только 119, остальных увезли их сослуживцы. Из них, как после узнали, двое были все же убиты при невыясненных обстоятельствах и 16 умерли сами. Первая партия была оставлена в станице Елизаветинской по той же причине, соединенной с отсутствием транспорта и медицинского персонала, могущего погрузить их. В живых из этой партии остался только один, временно командовавший 1-й ротой поручик Фабер, тяжело раненный 28 марта под Черноморским вокзалом, оставленный в живых по приказанию командарма Сорокина и впоследствии освобожденный из тюрьмы организацией Савинкова.

5 апреля. В 9 часов армия выступила, оставив в станице тяжело раненных. Корниловский Ударный полк – в авангарде. В 16 часов полк прибыл в хутор Журавский, где был дан шестичасовый привал. В 22 часа приказано было выступить. Вся армия – на подводах, генерал Деникин решил громадными маршами, не жалея лошадей, оторваться от противника и выйти из-под удара. К 24 часам полк подошел к линии железной дороги Тихорецкая – Екатеринодар и занял участок фронтом на станции Кореновская, а Офицерский полк – на станцию Выселки; через переезд стали быстро пролетать обозы.

6 апреля. К 4 часам вся армия перешла железную дорогу, полк снялся и пошел в арьергарде. В 5 часов подошел бронепоезд красных, но части уже отошли от железной дороги, и его снаряды не наносили вреда. К 9 часам полк подошел к станице Бейсугской, где и стал на большой привал. В 11 часов Добровольческая армия продолжала движение вперед и к 16 часам прибыла в хутор Владимирский. В 22 часа армия выступила.

7 апреля. В 2 часа перерезали железную дорогу Тихорецкая – Кавказская и к 5 часам армия достигла хутора Хоперского. В 11 часов противник повел наступление, которое было отбито. В 18 часов армия продолжала движение и к 24 часам прибыла в станицу Ильинскую, где и стали по квартирам.

8 апреля. Приведение полка в порядок. Панихида по генералу Корнилову. Бросается в глаза хорошее отношение казаков.

9 апреля. Дневка в станице Ильинской. Полк в сторожевом охранении.

10 апреля. В 18 часов противник повел наступление со стороны станицы Дмитриевской, обстреливая станицу артиллерийским огнем. Ликвидировать наступление приказано бригаде генерала Богаевского (2-й), который для наступления дал корниловцам участок правее дороги Ильинская – Дмитриевская, а Партизанскому полку левее. К 22 часам полк оттеснил противника к станице Дмитриевской. Взято было два пулемета. Красные оставили Дмитриевскую и отошли на станицу Расшеватскую. В 24 часа корниловцы вернулись обратно в станицу, став по-прежнему по квартирам.

11 апреля. Отдых в станице Ильинской. Противник не тревожит. Возвращаются в строй раненые корниловцы, записываются добровольцами казаки-кубанцы. С притоком в армию новых сил поднимается и настроение. Первоначальное чисто служебное отношение к новому командиру полка полковнику Кутепову сменяется чувством уважения за его жертвенную службу России. Полковник Кутепов, Александр Павлович, расположил к себе корниловцев своей выдержкой и спокойствием. Он часто шел с цепями. Его коренастая фигура в фуражке, сдвинутой на затылок, всегда виднелась в