Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра - Джеймс Клавелл

Их шаги гулко отдавались под сводами просторного, тускло освещенного операционного зала банка. Джонджон кивнул ночному сторожу, совершавшему обход помещений, потом нажал кнопку лифта, ведущего в хранилище, подавив нервный зевок.

– Господи, как я устал.

– Ведь это твоя идея – приобрести контрольный пакет «Хо-Пак», верно?

– Да, моя, но если бы не твой великолепный ход с «Дженерал сторз», не думаю, чтобы Пол… Ну, это, несомненно, его подтолкнуло. Великолепный ход, Иэн, если все получится.

– Дело уже в шляпе.

– Что за японский банк помогает тебе двумя миллионами?

– А зачем вы заставили Ричарда Квана написать заранее заявление об отставке?

– А? – Джонджон непонимающе уставился на него. Пришел лифт, и они шагнули в кабину. – Что ты сказал?

Данросс передал слова Филлипа Чэня.

– Это нельзя назвать честной игрой. Одного из директоров «Виктории» заставляют подписать заявление об отставке с открытой датой, и причем так, словно это в порядке вещей. А?

Джонджон медленно покачал головой:

– Нет, в мой план такое не входило. – Его усталость как рукой сняло. – Непонятно, почему ты об этом так переживаешь.

– Правильнее сказать, почему я так взбешен.

– Должно быть, это временная мера. Пол, наверное, решил подстраховаться до возвращения главного. Его действия создают нежелательный прецедент, так что ты…

– Если я получу для вас деньги Типтопа, вы порвете заявление и гарантируете Ричарду Квану свободу действий.

После паузы Джонджон проговорил:

– Во всех разумных вещах я на твоей стороне – до тех пор, пока не вернется главный. А там уж ему решать.

– Ну что ж, справедливо.

– Сколько тебе выделяет «Ройял Белджэм», то есть Первый центральный?

– Мне кажется, ты говорил о каком-то японском банке?

– А, брось, старина, это секрет полишинеля. Так сколько?

– Достаточно, достаточно для всего.

– У нас по-прежнему бóльшая часть твоих бумаг, Иэн.

Данросс пожал плечами:

– Ну и что? У нас по-прежнему большинство в совете директоров «Виктории».

– Если мы не получим денег Китая, Первый центральный не спасет тебя от краха.

Данросс снова пожал плечами.

Двери лифта открылись. В тусклом освещении огромная решетка на входе в хранилище показалась Данроссу дверью в тюремную камеру. Джонджон отпер ее.

– Мне понадобится около десяти минут, – сообщил Данросс. На лбу у него выступила испарина. – Я должен найти одну бумагу.

– Хорошо. Я открою тебе ячей… – Джонджон осекся. Падающий сверху свет резко очерчивал контуры его лица. – Ох, я и забыл, у тебя же свой ключ ко всем замкам.

– Постараюсь долго не копаться. Спасибо.

Данросс шагнул во тьму, безошибочно направившись к дальней секции ячеек. Там он убедился, что за ним никто не следит. Все чувства обострились. Он вставил в отверстия два ключа. Замки открылись.

Он достал из кармана письмо АМГ с номерами особых страниц, разбросанных по всем папкам, фонарик, ножницы и газовую зажигалку «данхилл», подаренную Пенелопой, когда он еще курил. Быстро приподняв двойное дно ячейки, вытащил оттуда папки.

«Господи, уничтожить бы их прямо сейчас и покончить с этим, – думал он. – Все, что в них есть, все, что имеет значение, я знаю, однако нужно сохранять терпение. Когда-нибудь они – кто бы то ни был, – а также Эс-ай, ЦРУ и разведка КНР перестанут следить за мной. Тогда я смогу спокойно забрать папки и уничтожить».

С величайшей осторожностью следуя инструкциям АМГ, он щелкнул зажигалкой и стал водить ею туда-сюда под правым нижним углом первой особой страницы. Через секунду стал проявляться бессмысленный набор символов, букв и цифр. По мере того как они проступали под воздействием тепла, напечатанное в этом углу исчезало. Вскоре текст пропал и остался только шифр. Данросс аккуратно вырезал уголок ножницами и отложил папку в сторону. У АМГ было написано: «Тайбань, к папкам этот документ отношения не имеет, и я считаю, что его не прочесть никому, кроме первых лиц страны».

Негромкий шум заставил Данросса вздрогнуть, и он глянул в сторону. В ушах отдавался стук бешено колотящегося сердца. За секцию ячеек шмыгнула крыса и исчезла. Он подождал, но никакой опасности не заметил.

Через миг он снова успокоился. Теперь следующая папка. Снова проявился код, а текст исчез.

Данросс работал четко и быстро. Пламя зажигалки стало гаснуть, но он был к этому готов. Заправив ее, Данросс продолжил работу. И вот последняя папка. Аккуратно вырезав угол, он сунул одиннадцать кусочков бумаги в карман, а потом вернул папки в тайник.

Прежде чем запереть ячейку, он для вида вытащил какую-то купчую и положил ее рядом с письмом АМГ. Подумав, встал так, чтобы от двери письма АМГ было не видно, и поджег его. Бумага вспыхнула ярким пламенем и съежилась, догорая.

– Что ты делаешь?

Дернувшись, Данросс обернулся и уставился на силуэт.

– Ах, это ты. – Он перевел дыхание. – Ничего, Брюс. Это лишь старое любовное письмо, и хранить его незачем. – Пламя погасло. Данросс растолок пепел и разбросал его.

– Иэн, у тебя неприятности? Что-нибудь серьезное? – мягко спросил Джонджон.

– Нет, старина. Ничего, кроме всей этой возни с Типтопом.

– Ты уверен?

– О да. – Данросс устало улыбнулся и вытащил носовой платок, чтобы вытереть лоб и руки. – Извини, что доставил столько беспокойства.

Он твердым шагом пошел прочь, Джонджон за ним. С лязгом закрылся вход. Через миг со вздохом раскрыл двери лифт и со вздохом закрыл. Наступила тишина, слышалась лишь суетливая беготня крыс и легкое шипение кондиционера. На пол упала тень. Из-за высокой стены ячеек неслышно вышел Роджер Кросс и остановился перед секцией тайбаня. Не торопясь, он достал крошечный фотоаппарат «минокс», фонарик и связку отмычек. Через секунду ячейка Данросса была открыта. Длинные пальцы залезли внутрь, нашли второе дно и вытащили папки. Очень довольный, Кросс сложил их аккуратной стопкой, включил фонарик и с ловкостью, говорившей о немалом опыте, стал фотографировать папки, страницу за страницей. Добравшись до одной из особых страниц, он вгляделся в нее, заметив, что угол обрезан. По лицу его промелькнула мрачная усмешка. Затем он продолжил работу, выполняя ее абсолютно бесшумно.

06:30

Вышедший из фойе отеля «Девять драконов» Коронский подозвал такси и на вполне приличном кантонском назвал водителю адрес. Закурив, он развалился на сиденье, профессионально поглядывая назад, чтобы убедиться в отсутствии «хвоста». Вероятность слежки за ним была невелика, и риск тоже. С безупречными документами на имя Ганса Мейккера, по легенде – свободного журналиста, работающего на западногерманский журнальный синдикат, он наезжал в Гонконг довольно часто, и это было для него дело обычное. Успокоившись, Коронский – упитанный, неприметный человечек небольшого роста, в очках без оправы – стал разглядывать толпу, размышляя, кого придется подвергнуть «химическому допросу» и где.