Тень ночи - Дебора Харкнесс

Хранитель отпер дверь и резко постучал. Не получив немедленного ответа, он стал дубасить по двери кулаками.

– Мастер Слефорд, я услышал вас с первого раза, – сказал Галлоглас.

Вид у него был потрепанный: расцарапанная щека, кровь на дублете. Увидев за спиною Слефорда меня, племянничек оторопел.

– Тетушка, – пробормотал он.

– Дай мне войти.

– Это не самая удачная… – Встретившись со мной глазами, Галлоглас отступил в сторону. – Луиза потеряла много крови. Сейчас она голодна. Держись от нее подальше, если не хочешь быть укушенной или изодранной ногтями. Впрочем, ногти я ей подрезал, а вот зубы подрезать не мог.

Теперь никто не преграждал мне путь, однако я все так же стояла у порога. Жестокую красавицу Луизу приковали к железному кольцу в каменном полу. Платье на ней было изодрано. Шею покрывала кровь из глубоких ран. Кто-то утверждал свою власть над Луизой; кто-то сильнее и злее ее.

Я всматривалась в сумрак, пока не заметила темную фигуру, склонившуюся над каким-то мешком. Мэтью вскинул голову. Его лицо было бледнее обычного, а глаза черны, словно ночь. И ни пятнышка крови. Его чистота и безупречность показались мне такими же неприличными в здешних условиях, как протянутая рука Хаббарда.

– Тебе, Диана, следовало находиться дома, – сказал Мэтью, поднимаясь на ноги.

– Спасибо за напоминание, но я сейчас там, где должна быть. – Я шагнула к мужу. – Ты ведь знаешь, Мэтью: бешенство крови и опиаты не смешиваются. Сколько их крови ты успел выпить?

Мешок на полу шевельнулся.

– Кристофер, я здесь! – крикнул отец Хаббард. – Больше никто не причинит тебе вреда.

Марло облегченно заплакал. Его тело сотрясалось от рыданий.

– Позвольте вам напомнить, Хаббард: Бедлам находится за пределами Лондона, – холодно сказал Мэтью. – Здесь не ваша юрисдикция, и Кит лишен вашей опеки.

– Господи, опять мы об одном и том же! – буркнул Галлоглас, захлопывая дверь перед носом Слефорда. – Заприте снаружи! – потребовал он и хватил кулаком по двери, дублируя приказ.

Услышав лязг замка, Луиза вскочила, загремев цепями, которыми были скованы ее руки и ноги. Одна цепь порвалась. Железные звенья с лязгом упали на пол. Я даже подпрыгнула. Снаружи послышался такой же лязг. Тюремная солидарность.

– Немоюкровьнемоюкровьнемоюкровь, – нараспев повторяла Луиза.

Она буквально распласталась по дальней стене. Наши глаза встретились. Вампирша взвизгнула и отвернулась:

– Изыди, призрак! Я уже однажды умирала и таких, как ты, не боюсь.

– Замолчи! – потребовал Мэтью.

Сказано было тихо, но с такой силой, что мы все вздрогнули.

– Жажда одолела, – хрипло заныла Луиза. – Мэтью, ну пожалуйста.

С потолка что-то капало, падая на пол, и каждый всплеск заставлял вампиршу дергаться всем телом. Взглянув вверх, я увидела оленью голову, подвешенную за рога. Пустые, безжизненные глаза зверя словно рассматривали нас. Кровь капала из его шеи через равные промежутки времени. Капли падали чуть дальше, чем могла дотянуться скованная Луиза.

– Перестань ее мучить!

Я двинулась к Мэтью, но Галлоглас схватил меня за руку.

– Тетушка, я не позволю тебе вмешаться, – твердо заявил он. – Мэтью прав: ты не имеешь к этому никакого отношения.

– Галлоглас! – прорычал Мэтью.

Тот отпустил мою руку, настороженно поглядывая на дядю:

– Ладно, тетушка. Я отвечу на твой вопрос. Мэтью выпил достаточно крови Кита, отчего бешенство его собственной крови просто пылает. Если желаешь с ним говорить, эта штучка лишней не будет.

Галлоглас бросил мне кинжал, но я даже не пыталась его поймать, и кинжал запрыгал по камням.

– Мэтью, ты нечто большее, чем жертва этой болезни. – Переступив через кинжал, я подошла к мужу и встала рядом. Мы стояли так близко, что подол моего платья терся о его сапоги. – Позволь отцу Хаббарду позаботиться о Ките.

– Нет! – упрямо ответил Мэтью.

Лицо его было каменным, непреклонным.

– Что подумал бы Джек, окажись он здесь? – спросила я, решив надавить на чувство вины и вернуть Мэтью во вменяемое состояние. – Ты ведь его герой, а герои не мучают друзей и близких.

– Они пытались тебя убить!

От его рева сотрясались стены тесной камеры.

– Они перебрали вина, добавив макового дурмана и полностью утратили власть над собой. Никто из них не ведал, что творит, – ответила я. – И ты сейчас находишься не в лучшем состоянии.

– Не занимайся самообманом. Они прекрасно ведали, что творят. Кит стремился устранить препятствие к былому счастью, а на всех остальных ему было наплевать. Луиза поддалась зову своих жестоких побуждений, которым поддавалась всегда, с тех самых пор, как заново родилась. И я тоже ведаю, что творю, – добавил Мэтью, запуская пальцы в спутанные волосы.

– Да. Ты себя наказываешь. Ты убежден, что биология – это судьба. Если не во всем, то применительно к твоему бешенству крови. И потому считаешь себя таким же безумцем, как Луиза и Кит. Но я просила тебя: перестань отрицать свои инстинкты, не становись их рабом. – Я сделала шаг в сторону Луизы, и она вскочила на ноги, рыча и плюясь. – Мэтью, я знаю, чего ты больше всего боишься в будущем. Ты боишься превратиться в животное, закованное в цепи и ожидающее очередного наказания, которое ты сочтешь заслуженным. – Я снова подошла к Мэтью и обняла его за плечи. – Тебе нечего бояться, Мэтью. Ты никогда не был таким и никогда не будешь.

– Помнится, я предупреждал тебя: не надо меня романтизировать, – бросил он в ответ и отвел глаза, но я успела заметить отчаяние, наполнявшее их.

– Ты хочешь сказать, что стараешься для моего же блага? Не оставляешь попыток доказать мне, что недостоин любви?

Руки Мэтью были опущены, пальцы сжаты в кулаки. Я потянулась к ним, насильно разжала ему пальцы и приложила ладони к своему животу:

– Держи руки там, где наш ребенок, смотри мне в глаза. Ты и сейчас скажешь, что у нас нет никаких надежд на иное окончание этой истории?

В ту ночь, когда я уговаривала Мэтью вкусить мою кровь, а он боролся с собой, время тянулось бесконечно. Вот и сейчас я ничем не могла это ускорить или помочь мужу сделать выбор в пользу жизни, отринув смерть. Схватиться за тонкую нить надежды он должен был сам, без моей помощи.

– Даже не знаю, – наконец сказал Мэтью. – Раньше у меня были четкие представления. Любовь между вампиром и ведьмой я считал недопустимой. Я не сомневался в коренных различиях, существующих между четырьмя видами разумных существ, населяющих планету. Я соглашался на гибель ведьм, если это означало, что вампиры и демоны выживут. – Зрачки глаз Мэтью по-прежнему оставались черными, но вокруг них появились тонкие зеленые ободки. – Я говорил себе, что безумие, присущее демонам, и слабости вампиров – явления сравнительно недавние. Но сейчас, когда я вижу Луизу и Кита…